намёки и недосказанности не принимаю в расчёт, это способ давления.
Допустим, я подписал; отправили со мной комиссара. Ему тогда несколько бойцов нужно. Посменно охранять. Проходили мы эту беду с караульными.
Поди набери столько бойцов для каждого комиссара. А почему для «каждого»? Он вроде не говорил, оседлали они кого-то, или мы у них – первый опыт.
Азавтрак-то грустный, из консервов. Не похоже, чтобы кто-то батрачил на них. И опыт уже имелся бы, навязывание договоров стояло бы на потоке. Подход к снаряду, переворот, приёмчик-приёмчик, подписание, отход от снаряда.
Ага-ага, завтрак. Это – настоящее, это не приёмчик. Могли бы дать хороший завтрак – дали бы. Ты, мол, не первый и не последний, под нами уже многие ходят, живём мы хорошо и сытно. Ага, сытно. То-то нам кашу сбрасывали. Видать, ценность для них!
Дагестанцы, которые на самом деле оказались не дагестанцами. Вот чем я его проверю. По вертолётным меркам они от нас недалеко, хозяйство у них большое. Не могут бакастовцы про них не знать. Должны уже были к ним подход сделать. Ага, ага. А если не знают, то не владеют обстановкой, и позиция «Защита и помощь» проваливается. Так, так.
Я повеселел. Нащупывается что-то. Но мутная и тяжёлая голова варила плохо, глаза слипались. Ослаб после курса нейролептиков, каким бы именем они ни назывались. Я встал из-за стола, сделал шаг к кровати, и меня качнуло.
Спать, спать. Интересно, проснусь самим собой или опять беспамятным? Может быть, такие разговоры Бакастов со мной уже вёл? Провёл – не получилось – стирает. Это каким же гениальным артистом ему надо быть. И риск слишком велик – постоянно память тереть. Вряд ли. Слишком сложно.
Не забыть: дагестанцы. Дагестанцы, которые совсем не дагестанцы.
Это было через месяц после переезда на Базу. Или через полтора? Не помню. Но точно – до вертолёта с Бакастовым.
Хорошо, что я никому не обмолвился о своих августовских бодрых планах. Размечтался тогда славно: перегнать на Базу скот, обустроить коровники-свинарники, перевезти запасы кормов, наладить холодильники. Начать строительство плотины («Вадим-ГЭС» мы её назвали, Вадиму очень нравилось), вывезти с опытной станции в Сельцах запасы семян, найти по железке цистерны с горючим, укрепить… наладить… собрать… привезти, привезти, привезти. И всё до зимы.
Как начали великое переселение, так и занимались с утра до вечера лошадьми, коровами и свиньями. Работали от восхода до заката, за ужином пальцы ложку не держат, а переезд бесконечно затягивался. Дело двигалось и не двигалось. Каждая задача тянула за собой цепь проблем, на каждом звене этой цепи висели вопросы: «Кто и когда?» Все по горло заняты, и никто не успевает. И все мы вместе не успевали до зимы.
В первые дни переезда сами собой сложились вечерние посиделки на Веранде.
Китаянки ещё со Шпульки привыкли держаться вместе – да и двух молодых вдов мы решили не оставлять одних – с первого же вечера они стали собираться на веранде за ужином и долгим чаем. Остальные подтянулись, так и пошло.
«Верандой»