продолжать жить, ведь я даже умереть, как следует, не успела.
– Я читал в твоем деле о нервном срыве, произошедшем много лет назад, – начал врач. – В рапорте коменданта общежития значилось, что ты вела какие-то записи, очень не хотела отвлекаться.
– Да, писала Дневник.
– И что это было?
– Бред, но с сюжетом. Действия происходили в двух веках: нынешнем и двадцатом. Я люблю этот век за полёт мысли. Видимо, когда крышу снесло, меня замкнуло на этом времени.
– И о чем Дневник? – проверяя что-то на мониторе прибора, стоявшего на столе, спросил Мишка.
– О любви. Точнее та, часть, в которой описывала двадцатый век. Знаешь, занятная история вышла, про обман, желание воспользоваться тем, чем обладал человек до прихода в его жизнь других людей, желающих получить от него какие-то ценности. Рассказ о веке текущем шел от лица той же выдуманной девушки. Ей приходили видения о полёте в космосе, проблемах, возникших в нём. Жаль, есть одно «Но»…
– «Но»? – брови Мишки поползли на лоб, пока он устраивал на моей голове нечто похожее на шлем. Эта штуковина была привязана проводами к прибору и застегивалась под подбородком. – И в чем оно состоит?
– История получилась слишком банальная, – хмыкнула я, а друг расхохотался, и ничего не сказал.
Тестирование провели быстро и, судя по Мишкиному виду, результаты его порадовали.
– Скажи, – уткнувшись взором в серебристую панель экрана планшета начал Мишка, – а у тебя во время работы или расчетов всё на том же уровне? Или ты долго размышляешь над формулами?
– Тут действительно наметились изменения. Я стала быстрее находить решения и вижу огрехи в своих расчетах. Раньше могла часами биться над каким-то опытом и не понимать, почему результаты не соответствуют наработкам. Теперь с этим проблем не возникает. Я даже хотела спросить у тебя, не добавил ли ты мне в мозг чего-то дополнительно к «базовому комплекту»? Ну, так, чтобы стала умнее. Или это смерть сделала из меня счётную машинку?
– М-да, – почесал подбородок Мишка и как-то странно посмотрел на меня.
Ох, не понравился мне этот взгляд, но от вопросов воздержалась.
Даже подумать не могла, что раньше так много времени тратила на дополнительные телодвижения, суету, чувства. Теперь я четко определяла, что нужно сделать и, выстроив алгоритм, шла к цели наикратчайшим путём. После своеобразной реинкарнации находились силы на всё, но главное – я могла их правильно распределить.
С Максимом вскоре дела тоже наладились. Я будто взглянула на него по-иному. В голове созрел четкий план по устранению любовницы. Всего и надо было правильно расставить приоритеты и заставить возлюбленного в них поверить. Максим вернулся ко мне и снова смотрел горящим взглядом. Но не принесло мне это морального удовлетворения. Словно что-то я потеряла.
Я крутила и вертела парнем, и знала твердо: он влюбился на этот раз по-настоящему, только мне это уже ни к чему.