ещё раз наклонился над телом и снял с головы меховую шапку, под которой обнаружилась не только лысая голова, но и очень неприятная рана. Бретт моментально понял, что во время удара кровь не брызнула во все стороны, будто сок из раздавленного помидора, только благодаря этой самой шапке. Её тыльная сторона была насквозь пропитана кровью. Мёртвый бородач… Ах, ты ж, чтоб тебе!..
Придерживая голову Янга левой рукой, Бретт заметил, что кровь продолжает сочиться из раны на затылке. Делала она это медленно и словно небольшими толчками. Похоже, что сердце всё ещё работало. Бретт присмотрелся к телу, надеясь увидеть хотя бы слабое колебание грудной клетки. Но как быстро выяснилось, это было глупейшим занятием в случае, когда человек одет в тёплый зимний пуховик. Янг в этот самый момент мог бы даже тайно исполнять танец живота, а Бретт бы ничегошеньки не заметил.
Отказавшись от идеи разглядеть дыхание, Бретт сдёрнул рукавицу со своей руки, перчатку с руки Янга и попытался нащупать пульс. Пульс нашёлся почти моментально. Бородач был жив. И, несмотря на довольно-таки страшную рану на затылке, мог очнуться в любой момент и доставить Бретту немало проблем. Причём, судя по имеющемуся у них опыту общения, не таких проблем, как позвать полицию или подать иск в суд, а скорее таких, как снова попытаться пнуть коленом в голову. Этого Бретту чертовски хотелось избежать. Однако только сейчас он понял, что абсолютно не рассчитывал брать кого-либо в плен. Не в том смысле, что он рассчитывал убивать всех налево и направо и не оставлять свидетелей, нет. Он действительно брал с собой пепельницу с единственной целью оглушить любого, выходящего из этой двери. Просто в тот момент ему совершенно не приходило в голову, что после, собственно, удачного оглушения у него на руках окажется неподвижная, но всё ещё достаточно опасная тушка. И как прямой результат отсутствия понимания этого простого факта, сейчас у Бретта не было с собой ни мотка верёвки, ни метра липкой ленты, ни чёткого плана дальнейших действий.
Вместе с пульсом на руке бородатого обнаружились аккуратные механические часы: ремешок из грубой коричневой кожи, золотой циферблат без всяких излишеств в виде камней или цифр и две стрелки, показывающие вполне себе утренние семь часов сорок минут.
Судя по снегу вокруг головы, постепенно меняющему свой белый цвет на блёклый бордовый, кровь всё так же понемногу, но без всякой остановки продолжала вытекать из раны. Бретт прошептал пару не самых утончённых слов, наклонился к телу, одним движением расстегнул пуховик и с радостью обнаружил, что на шее Янга имеется плотный шарф. Он стянул шарф, потом, помогая себе коленом, приподнял бородатую голову и наложил на неё тугую повязку. Надо было срочно думать, что делать дальше… Бретт отошёл в сторону от тела, взял в руки ружьё, переломил его пополам и проверил, что оба патрона на месте. Затем он сел на снег лицом к Янгу, взвёл оба бойка,