простую потерю сознания от дремучего коматозного сна, и только спустя минуту он понял, почему же ему ничего не приходит на ум. Дело, очевидно, было в том, что он, мать его, даже события недельной давности сейчас не мог вспомнить. Что уж говорить о медицинских показателях различных бессознательных состояний. Кроме того, шансы, что и до потери памяти, Бретт этого не знал вовсе, тоже были выше высокого.
«Ну и хрен с ним, с этим засранцем. Пусть будет в коме или там, где ему хочется быть, – наконец подвёл он вслух итог своим размышлениям. Откровенно говоря, у него до сих неприятно покалывало в груди при одной мысли о сговорившихся часах. – Кофе! Надо сварить кофе…»
Бретт старательно погремел кастрюлями и чашками, подогревая молоко и доводя до кипения воду с двумя ложками кофе. Больше, чем само кофе, ему сейчас требовалось чем-то занят руки и голову. Бретт отломил себе большой кусок хлеба, положил сверху ломтик сыра и уселся за стол – есть, пить и поглядывать на Янга.
Поначалу зрелище не было захватывающим, но где-то на середине кружки Бретт едва не поперхнулся, заметив, что глаза бородача под закрытыми веками пришли в бурное движение. Если состояние после удара пепельницей по голове можно хоть как-то сравнить со сном, то, судя по всему, в настоящий момент Янг перешёл в фазу активной послепепельничной отключки. Похоже, настал удачный момент, чтобы помочь заплутавшему охотнику проснуться. Бретт налил из-под крана стакан холодной воды и плеснул его в бородатому в лицо. В ответ тот вскрикнул, захрипел и широко распахнул глаза. Некоторое время он открывал и закрывал глаза с невменяемым видом заводной игрушки. Затем он дёрнулся, пытаясь пошевелить рукой или ногой, но, вероятно, очень быстро понял, что привязан к стулу. Одурение, какое бывает у людей в первые минуты после сна, ушло с лица Янга, и несколько секунд оно прибывало спокойным и умиротворённым. Но буквально вслед за этим бородач уставился на Бретта широко раскрытыми, очень больными глазами. Его лицо вновь перекосила уже знакомая Бретту маска ужаса, смешанного то ли с удивлением, то ли с ненавистью. А скорее всего и с первым, и со вторым в неопределённых пропорциях.
– Кто ты?!! – заревел хрипящим голосом бородатый, и Бретт понял, что он, конечно, на славу потрудился, чтобы связать своего пленника, но, к сожалению, не подумал о том, чем бы в случае необходимости заткнуть ему рот.
– Кто?! Кто ты?! – продолжал захлёбываясь орать Янг. – Тебя нет!.. Тебя здесь нет!.. Тебя здесь не может быть! Никого!.. – он закашлялся. – Это я!.. Это всё я! Тебя нет!..
Янг тряс головой так сильно, что вскоре его импровизированная повязка из шарфа слетела на пол, обнажив гладко выбритый череп, запачканный потемневшей кровью.
Бретт сделал попытку заговорить Янга. Он старался произносить слова уверенным голосом человека, у которого все на местах и всё под контролем, отчаянно мечтая при этом о кляпе, наручниках и электрошоке:
– Янг,