тверже алмаза.
– И опять-таки, говоря по опыту, я не уверен, что это так. – Мэтью уже не думал ни о чем другом.
– Я знаю ужасно много всего. – Она говорила с некоторым вызовом. – Считается, что размер Луны составляет двадцать семь процентов от размера Земли.
– А-а. – Он потратил минуту, чтобы изобразить улыбку. «Вот и доказательство, что размер имеет значение». – Вы заполнили свою память множеством интересных фактов для дискуссий, но вам не нужно меня убеждать. Вы и так произвели на меня впечатление. На самом деле я ни разу не усомнился в ваших ученых притязаниях.
– Вы ждете, что я стану вести себя точно деревенская дурочка? Начну хлопать ресницами и хихикать невпопад, стоит вам вымолвить что-нибудь лестное? Я уже говорила вам, что я совсем не такая, как дамы, за которыми вы ухаживаете в Лондоне. – Мелькнуло желтое платье – она бродила между рядами книжных полок. – В моей голове мозг ничем не уступает мужскому – в отличие от морской звезды, которая мозга не имеет вовсе.
На этот раз он не сдержал смеха.
– Ну это не такой уж исключительный случай, если вспомнить, каких мужчин я, бывало, встречал в Лондоне. – Он задержался возле третьего шкафа, с подозрением рассматривая полки. Куда бы она там ни направлялась, и речи быть не могло, чтобы ей удалось сбежать через какую-либо дверь. – Я бы мог решить, что женщина вашего типа…
– Моего типа?
Ее голос доносился издалека. Обогнув шкаф, он оказался в проходе, где бросил трость, которая своим стуком выдавала его приближение.
– Да, вашего типа. Вашей наружности. Я мог бы предположить, что вы уверены в себе и умеете себя держать. Вы красивы и умны. Осмелюсь заметить – в Лондоне такое встретишь нечасто.
Последовала долгая пауза. Похоже, он сказал слишком много. Или она просто переваривает его комплименты?
– И вы полагаете, что это правда? – Ее тон выдал гораздо больше, чем слова. Она появилась в конце прохода между шкафами.
– Я не мог бы сформулировать иначе. – Мэтью шагнул к ней, но боль, внезапно охватившая ногу, заставила его стиснуть зубы.
– Вам нехорошо?
Черт, Теодосия заметила, что он сдерживается изо всех сил. Хромота отнюдь не украшает, в ней нет ничего модного или хотя бы отдаленно интересного, если это не ранение, полученное на поле боя. Увечье его было прискорбным недоразумением, а жалости он не принимал ни от кого.
– Да нет, лучше некуда. – Ногу пронзила сильная боль, но он и глазом не моргнул.
Теодосия глубоко вздохнула, словно размышляя, верить ему или нет, а потом снова удивила – вдруг унеслась куда-то и в мгновение ока вернулась с тростью в руке.
– Она заставляет вас идти медленнее или дает опору?
– И то, и другое, хотя по большей части просто раздражает. – Ему не хотелось брать трость, но он все-таки взял. Неизвестно, долго ли будет длиться этот разговор в библиотеке, а Мэтью не собирался из-за своей немощи сокращать это драгоценное время, даже если в конце концов придется