происходящее и ведет собственную игру за власть и внимание Джардира. С ним тоже придется разобраться.
– Попроси десять тысяч раз или двадцать – и я скажу «нет», – отрезала Лиша. – У тебя достаточно жен.
– Я откажу им в постели, – посулил Джардир, и Инэвера вспыхнула. – Всем, кроме Инэверы, – поправился он.
Инэвера восстановила дыхание, все еще потрясенная его глупостью. Шарумы не торгуются, а Джардир – шарум до мозга костей!
– Значит, мне придется делить тебя с одной женщиной, а не с четырнадцатью?
– Ты уже делишь, – проурчал Джардир, и Инэвера закусила губу при звуке возобновившихся поцелуев.
– Мы одни, Ахман, – заворковала Лиша, и Джардир судорожно вздохнул от наслаждения. – В ближайшие несколько часов я не поделюсь тобою ни с кем.
– Дамаджах! – воскликнула Мелан. – Твои руки!
Инэвера опустила взгляд и увидела кровь, сочившуюся из сжатых кулаков. Длинные накрашенные ногти были остры и глубоко впились в ладони. Она, омертвевшая, ничего не заметила. Даже сейчас ее руки показались чужими, Мелан и Асави бережно вытерли и перевязали раны.
Как же до этого дошло? Как она упустила Ахмана настолько, что он выставил ее на позорище? Она видела, как он набрался знаний и сил, не дал шарумам выбить из себя потенциал и не погиб в пустыне. Она преподнесла ему объединенную Красию и наделила его орудиями, чтобы гнать алагай до самой бездны Най. Она подарила ему четверых сыновей и трех дочерей; подобрала дживах сен, чтобы его ложе не остывало, а детей стало больше.
– Наверно, мне следовало выбрать северных шлюх и утолить его похотливое вожделение к белой коже, – пробормотала она.
– Мужчины – предсказуемые создания, – проговорила Мелан.
– Стоит им кого-нибудь одолеть, так перво-наперво сношают их, как кобели, – поддакнула Асави. – А к белой коже пристрастилось много шарумов.
Мелан и Асави все эти годы оставались любовницами, жили вместе и всегда стояли друг за дружку горой. В мужчинах видели только осеменителей и давно выбирали отцов для своих будущих дочерей при помощи костей – управлялись за одну ночь и впредь уже никогда с ними не виделись.
Но, несмотря на предвзятость, они высказались довольно толково, а Инэвере следовало предусмотреть такое развитие событий. Коль скоро этого не случилось, язычница-шлюха околдовала ее мужа в тех самых благоухающих покоях, где он так часто возлежал с Инэверой.
Внимая нашептываниям Лиши, Ахман уже изменялся и пересматривал вековые традиции и культуру. Некоторые его указы были вполне безобидны, однако другие таили в себе угрозу, чреватые отчуждением от собственного народа во имя северных чувствительных обычаев: он забывал, что северяне предназначены ему в подданные, а не в союзники.
Им некогда церемониться с чинами. Грядет Шарак Ка. Война уже началась.
Глава 7
Учение
Инэвера не терпела шарумов, которых приводил в дом отец. Они с матерью стряпали и