Шурик (так звала его мама) полез своими корявыми пальцами в электрический счетчик. И после того как он сунул туда инструмент (вежливо предложенный мной), ящик ругнулся в него фейерверком голубоватых огней и зеленоватых искр с такой силой, что дядя Шура оказался на полу раньше, чем я успел ойкнуть. А все произошло из-за того, что вместо дяди Сашиной отвертки с деревянной ручкой, выточенной на слесарном станке, я подал ему бабушкину заготовку – с железной рукояткой у основания. Железная рукоятка проводит ток в любое человеческое туловище. Даже в тело такого принужденного обстоятельствами холостяка, коим являлся, на мой взгляд, наш сосед, проживавший в третьей комнатушке коммунальной квартиры по улице Советской, 20, вместе со своей матерью, сухой, молчаливой старухой, готовившей на завтрак, обед и ужин яичницу с салом, предварительно так старательно обжаривая белые жирные кусочки свинины (до угольно-чугунного-пепельного цвета), что несколько раз соседи с верхних этажей пытались вызвать пожарку, заметив клубы дыма, валившие из форточки на кухне, которую распахивала мама Дэйва, выбегая в ужасе из нашей комнаты, когда закипала стряпня.
Фух, кювет преодолен! Возвращаемся в садик.
Ия взглянула на меня… Наши глаза встретились… И я погрузился в них, как в бездну Челленджера[60], ощутив себя на дне ее голубых впадин маленькой, эфемерной фораминиферой[61]. Не буду описывать, сколько времени длилось это мгновение, наверняка вы читали об этом у других авторов. Скажу одно: глаза ей были даны не только для того, чтобы обладать способностью воспринимать электромагнитное излучение в световом диапазоне длин волн и обеспечивать функцию зрения… Все было значительно определенней. И она это прекрасно понимала. Понимала уже в шесть лет!
Выдержав пару секунд, Ия отвернулась, закончив сеанс гипноза, применяемого ею, по-видимому, для знакомства со всеми мальчишками (кроме соплежуев и очкариков), и продолжила полет фантазии. Она отвернулась, будучи уверенной, что, если теперь ей захочется поиграть со щенком, она просто скажет мне: «Лай!» – и я буду лаять, лизать ей руки и вилять шортами, изображая хвост на попе и шерсть на загривке. Все что угодно – только бы погладила! Это было новое для меня чувство, и я еще не знал, как с ним бороться.
Наставница позвала Давидика в круг и представила группе. Мальчики покорно опустили глаза, признав лидерство новичка, а девочки засюсюкали что-то девчачье. Но Ия… Она даже не повернула головы! Не взглянула! Не заметила молодого человека с характерными чертами красивого лица на ушастой (как у ежика) голове и с тонкой (как у страуса) шеей!
Шеей, на которой спустя годы будут сидеть три обанкротившихся друга, собака бернский зенненхунд (вес пятьдесят килограммов), кот рыжий (три килограмма), кошка трехцветная, пятнистая (ежегодный приплод от трех до пяти котят), рыбки кои – десять штук (приплод тридцать восемь мальков в месяц), три десятка прибывающих в гости друзей и забулдыги с нашего хутора, коим я не могу отказать в милости по выходным дням.
Чуть шевельнув