Так что не только, значит, свинтили что смогли, но и сиденья порезали.
Перемазались, конечно, не без этого, но зато было что доложить: бумаги сразу в штаб бригады с нарочным отправили, да пришлось еще срочно рапорт писать – таких танков на фронте не видали, это совсем новое что-то. Ходовая похожа: так же катки одни в другие входят по-шахматному, но корпус другой, лоб покатый, башня совсем не такая и пушка в 75 мм. Пару снарядов тоже в штаб отправили, вместе с бумагами и замерами (Бондарь помнил, что указательный палец у него – 8 сантиметров, а ладонь – 20). В дыру, которую его пушка просадила в корме, сунул палец, сумел его за броней загнуть и сделал вывод, что сантиметра четыре тут стали. Из дыры вяло вытекала какая-то пенистая жижа. Лизнул – защипало язык. Ничего в голову не пришло, что такое может в моторном отсеке пениться – не пиво же там? А и по вкусу – никак не пиво.
Отправить притащенного с собой немца в санбат не вышло – помер по дороге, зря волокли мерзавца. Еще и комбат поглядел с укоризной и неприятным тоном добавил:
– Вот все у тебя, Бондарь, сегодня не в тую степь! Соберись!
Вот, здрасьте вам! С физкульт-приветом! Можно подумать, что сам себе все неприятности сделал, а немцы и рядом не ходили! Ну да у начальства всегда так! Особенно когда день провоевали, а от батареи половина осталась. Задачи-то нарежут, словно все орудия целы!
Когда пушку брали на передок, только и порадовал наводчик – показал не замеченную сгоряча аккуратную круглую дырку в щите. Переглянулись. Оба отлично поняли, что был у немца в стволе бронебойный – им и вжарил. Потому остались живы и ранено двое легко. Тола в том бронебойном чуть. Был бы осколочный – легли бы всем расчетом, как битой в городки фриц сыграл бы. Немножко приободрился старлей – все ж таки не сплошная невезуха. И потом порадовали: Гайнуллин вручил от взвода резиновый такой немецкий кисет, битком набитый трубочным медовым табаком, с самоскручивающейся горловиной – табак в нем лучше лежал, чем в полотняных, не сох и не отмокал. И, как всегда, процесс набивания и раскуривания трубочки успокоил.
Ну, не повезло. Бывает. Зато завтра повезет! Бондарь был оптимистом и не любил унывать. На войне все переменчиво! Зато немцам наломали дров сегодня – не утащишь! Те шесть танков, что умерли, выехав из лощинки, как они думали, в тыл пушкарям – поломали, как умели, хрен восстановишь. Афанасьев, оказывается, сначала три танка поджег, а потом, позицию сменив, из засады по бортам в упор – еще три, а остальные умники поперлись в лощинку. Ну и все. Всего, получается, угробили при первой встрече дюжину панцеров. Три своих пушки потеряв.
Но тут Бондарь охолонул свою радость. Это истребители так сыграли, а те артиллеристы, что были по опорным пунктам и в пехоте – все орудия потеряли, и потери у них лютые. Тоже танков сколько-то пожгли, но и самим досталось. Село не удержали, отошли. Видал отступавшую измочаленную пехоту – ни ПТР, ни пулеметов не увидел. Прогрызли немцы рубеж и продолжают наступать. Так что игра в самом разгаре. А он – без пушек.
Ночью окопались