Дмитрий Иванович делал робкие попытки сохранить лицо, цепляясь за обрывки памяти о Кодексе деловой этики, но каждая улыбка Кляпы методично разрушала его оборону. Она легко водила пальцем по краю стола, словно по фортепианной клавиатуре, изображая из себя наивную студентку на экзамене у профессора с очень слабым сердцем.
– А какая будет награда за участие в проекте? – спросила она, хлопая ресницами так, что по кабинету, казалось, пронёсся ветерок.
– Ну… – заикаясь, начал Дмитрий Иванович, – карьерный рост… премии… бонусы… персональные консультации…
На слове "консультации" его голос окончательно предал его, превратившись в невнятный шёпоток, который только офисный паук под потолком ещё мог разобрать без слухового аппарата.
Кляпа сделала шаг ближе и наклонилась так, что начальник увидел свою мечту, обёрнутую в чёрное облегающее платье. Она провела кончиком ногтя по его галстуку и томно спросила:
– А если я буду очень—очень стараться?.. Меня… как—нибудь особенно… похвалят?
В этот момент Дмитрий Иванович понял, что находится в одном кабинете с бедствием планетарного масштаба, и что спастись можно только одним способом – немедленно инсценировать сердечный приступ. Но вместо этого он продолжал сидеть, сжимая ручку кресла так, будто хотел оставить на ней свой завещательный отпечаток.
Валентина внутри чувствовала, что сходит с ума. Её собственное тело устраивало спектакль, на который она бы в нормальной жизни купила билет только чтобы потом написать гневный отзыв на всех известных сайтах.
И всё это было только началом.
Kляпа неторопливо обошла стол и, не спрашивая разрешения, уселась прямо на него, как дерзкая первокурсница на парте у засыпающего лектора. Платье при этом предательски задралось, открывая зрелище, которое в один миг выбило Дмитрия Ивановича из реальности. Она села так близко, что его лицо оказалось почти на уровне её коленей – живых, гладких, мерцающих лёгким напряжением пружин.
Kляпа, продолжая смотреть на него с ленивой полуулыбкой, легко раздвинула ноги, и перед глазами мужчины открылась картина, для которой ни его возраст, ни жизненный опыт, ни даже вечный оптимизм отдела продаж не были готовы. Там, где по законам приличия должно было быть скромное кружево, зияла лишь голая правда бытия.
Дмитрий Иванович замер, превратившись в нечто среднее между удавом, наевшимся валерьянки, и школьником, впервые открывшим запрещённый раздел в библиотеке. Он судорожно сглотнул, и по подбородку у него, словно по залитой солнцем скале, скатилась одинокая капелька восхищения.
Kляпа медленно наклонила голову набок, словно любуясь этим зрелищем, потом, не спеша, прошептала, растягивая слова, как тонкую карамель:
– Вам нравится такой ракурс?
Дмитрий Иванович не нашёл в себе ни сил, ни слов для ответа. Он только беззвучно кивнул, как марионетка, у которой оторвали ниточки, оставив один механизм рефлекторных движений.
Kляпа, довольная, словно сфинкс, угадавший