земля Донбасса погостами.
Он хорошим ей был отцом.
Самым лучшим отцом.
Мы ещё соберёмся. Танюша.
Будет картошечка на столе, пирожочки.
Будем за себя и за них кушать.
А потом замуж выдадим Ромкину дочку.
Было бы только – за кого выдавать.
Было бы только – от кого рожать.
Раньше как было? Мужики во дворе
как на ладони, бабы по дому.
Моет посуду Лена
и поглядывает на своего Рому.
Как он что-то там мастерит,
какая тень у него длинная, до самых ворот.
Ей ещё со всем этим жить.
Леночка, слышишь, жить,
а не наоборот.
Русский кот Мариуполь
Самый лучший на свете кот —
русский кот Мариуполь.
Подставляет мне свой живот,
говорит мне: «Глупая,
ничего, хозяйка, не знаешь ты
ни про рыбку, ни про сметану,
ни про радость рыжей воды,
до краёв наполнившей ванну.
Ни про солнечный зайчик дня,
прыгающий по стенам.
Хоть и глупая, но люби меня
любовью обыкновенной».
Отвечаю ему: «Дурак,
вот дурак ты и всё тут, Марик,
ты из этих был, из дворняг,
а теперь на подушках – барин.
Ешь паштетик и творожок,
подставляешь бочок игриво,
но в один под диван прыжок
прячешься от объектива.
И никак тебя не поймать
целиком, то усы, то уши.
Я ж тебе за родную мать!»
«Я ж тебе за родную душу, —
отвечает мне русский кот, —
слышал, наглость – второе счастье.
Ну, а первое счастье вот —
с любимыми не прощаться».
Хранительница Донецка
Думаешь, она просто женщина по соседству.
Платье в цветочек, крестик, больные ноги.
А она – хранительница Донецка,
да, хранительница Донецка.
Города, куда не ведут дороги.
Она держит своею верой над городом небо.
Говорит: «Чем могу помогаю, молюсь, говею».
Она шепчет слова молитвы, в ней совсем не осталось гнева.
Настоящая королева.
Её быт суров, её мысли – дожить до завтра.
У неё есть кот – леопардовый грузный Марик.
И она ему утром первому предлагает завтрак,
а потом и себе чего-то там наливает.
Я ведь помню, какой она ещё четверть века
/молодой и глумливой, модницей, сердцеедкой/
распрекрасной была, макинтош как носила в клетку,
какой жгучею роковою была брюнеткой.
А теперь в то вчерашнее марево вход заказан,
там до сей поры стынет чай, а в менажнице сухофрукты.
Но она не пожаловалась мне ни разу.
Она просто молчит, когда сильно стреляют, в трубку.
А когда прекращают стрелять, её голос весел.
Говорит, что Господь ей отмерил ещё немного.
Думаешь, она просто женщина по соседству?
Нет, она – хранительница Донецка.
Города, куда не ведут дороги.
Жизнь