Кевларовый век. Анна Ревякина

я слышал или послышалось: снова стреляют?

      – Спи, мой хороший, это, должно быть, гроза.

      Слёзы дают по ночам, чтобы дети не знали.

      Слёз этих таз жестяной, для мытья головы.

      Что о нас скажут потом? Мы жили, мы воевали.

      Мы воевали за то, чтобы не было больше войны.

      Мариуполь

      Есть у русских качество наживное.

      Коль потоп, добудут чертёж адмирала Ноя.

      И построят ковчег, настоящий ковчег для всех.

      Над страной моей летит близорукий снег.

      Где страна моя кончится, там она и начнётся.

      Над Азовским морем восходит солнце,

      над азовским горем взойдёт окровавленная пшеница.

      Господи, доведётся ли помириться?

      Мариуполь мой, бездыханное твоё тело,

      сколько дней оно тлело, плавилось и болело.

      Сколько дней твои люди – тусклые свечи —

      до чего же хрупок мариупольский человечек.

      Это новый вид, ещё не известный Homo,

      обречённый выжить под обломками дома.

      Обречённый смотреть на хлеб и глазам не верить.