ловко ввинтилась в траву, остальные ждали, глядя в оба глаза. Мало ли что!
Но обошлось. Пока разведка ползала туда и оттуда, немножко умеющий рисовать снарядный первый накидал на бумажке из планшета запасливого комбатра контуры этого чудища. Сам Бондарь в это время шарил взглядом через мощь стекол бинокля по окружающей местности. Но все было тихо и спокойно, даже уже и птички какие – то затенькали над полем.
С того момента, как прибыли сюда и окапывались под бомбами, прошло всего-то два часа. А устал, словно пару дней мешки таскал бегом и далеко. Такого, чтобы лепить в танк 17 снарядов одной очередью, словно это не нормальное ПТО, а сумасшедшая зенитка, не было в опыте у много повидавшего Бондаря. И что бы там ни получилось – перепугались салаги немецкие, оглохли или их командир свихнулся, но повезло сегодня адски всему расчету и командиру первой батареи.
Обстрелять махину другие орудия смогли бы только тогда, когда танк заехал бы на орудие своими широченными гусеницами. А так – вон стоит, полыхает, и громко ахают в раскаленной утробе боеприпасы – дистанция – то смешная, рядом совсем, потому ушам неприятно.
Привычно воняло горелым порохом, потом и копаной землицей. А еще – пригоревшей на стволе краской. Подкрашивать придется, точно.
И надо было переделать еще массу дел. Окопались плохо – только орудийный дворик обозначив, а надо обязательно «карман» вырыть поглубже, куда с огневой позиции орудие скатить, чтоб не торчало мишенью. Щели для бойцов тоже нужны обязательно, расчеты опытные – уже исправность орудий проверили, глянули – не осталось ли снарядов в стволах, что часто случается после стрельб боевых, когда беглым лупят. Теперь боезапас пополнить, пустую укупорку с гильзами собрать и увезти – и пообедать не забыть, накормленный артиллерист – могуч и смел!
Встреченный впервые тяжелый, даже скорее тяжеленный, танк и огорчил, и порадовал. Огорчил, потому как на редкую удачу артиллеристов вел этот громила сегодня себя не так, как обычно действовали немецкие танкисты. Мишень натуральная в натуральную величину, иначе и не скажешь. Уже знал Бондарь от телефониста, что кроме побитых при авианалетах ранним утром четырех орудий более полк потерь не понес. А танкисты потеряли наглядно восемь машин, горящих и стоящих на поле боя – причем все серьезного расклада, тяжелые «Пантеры» и эти – черт их знает, как называвшиеся. То есть тут воевали немцы слабо и неумело. Но при матером экипаже, да из засады – такая стальная дура дров наломает и крови пустит страшно.
Зато порадовало сообщение лазивших у горящей машины бойцов – по их словам, чудо-юдо провалилось гусеницами в песок так, что через пару часов на брюхо сядет. И вспоминались беседы с капитаном Афанасьевым про потерю немцами инициативы. С такими коробками немцы точно ничего и нигде не поспеют. «Тигр»-то тяжел, а этот гроб с музыкой – еще тяжелее. Причем землица тут не каменистая – песочек рыхлый, да болотцев полно с речушками. Потому просчитать, где враг полезет, очень даже можно. И то, что ИПТАП поспел