и отступить за частокол.
Сердце спокойно и неумолимо отсчитывало секунды и спустя шестьдесят ударов первая сотня маленьких, острых и смертоносных подарков отправились в полет к приближающемуся врагу.
Ниспадающий по мере приближения врага к нашему строю поток стрел прекратился вдруг, когда больше невозможно стало стрелять навесом. Из пяти тысяч стрел каждая пятидесятая примерно нашла свою цель и впилась в зелёную вражью плоть, наносят большие или меньшие повреждения. Смертельно раненых и убитых наповал было не более двадцати, и это был хороший результат для ополчения, состоящего из обычных крестьян и горожан.
Вражеские стрелки успели выпустить стрел ещё больше, но Гризус вовремя выкрикнул команду «щиты наверх» и все ряды фаланги со второго по восьмой присели на колено и накрылись ростовыми щитами. Страшный дождь из стрел закончился быстро, ибо и Гоблинсы более не могли навешивать, не попадая по своим, более крупным товарищам. Смертельный дождь из стрел, как и обычный, из воды всегда найдёт щель. Убитых, как я видел, не было, но и наша фаланга была прорежена на три дюжины раненых бойцов, которых уже оттаскивали лучники, вместе с ними отступая к воротам.
Перед самой сшибкой фаланга встала в полный рост и изменилась, ощетинившись оружием. В руках двух передних рядов появились поднятые с земли тяжёлые и длинные копья. Ни один человек не смог бы держать их на весу долго, и именно для этого сбоку в щитах были придуманы специальные выемки. Кровавая пена слетала с клыков Оркусов, когда они в порыве боевого безумия со всего маху насаживали себя на эти пики все ещё пытаясь добраться до ненавистных им и слабых людишек и надо признать кое у кого, к сожалению, это получалось.
Зная особенность этих тварей, мощно впрыгивать во вражеский строй и наводить там сплошной кошмар ближнего боя, в котором Клыкастые были очень хороши, Ковальд обучил ополчение ещё одному очень простому приёму. Как только первые два ряда пик погрузились в тела врагов и застопорили всякое движение, третий и четвёртый ряд упёрли свои пики в землю и направили острия в сторону врага и вверх. Взвившиеся в прыжке, с топорами, шипастыми дубинами, палашами, большими ножами Оркусы, снова насадили себя на копья.
Все это заняло примерно три минуты, и сейчас наступал самый сложный и опасный момент боя. Нежданные для самих Оркусов значительные потери в три дюжины бойцов, тем не менее, не были напрасны. Люди не могли выдернуть свои пики из врагов и не могли удержать их веса. Четыре передних ряда фаланги вынуждены были бросить свои пики и отступить под напором врага. В неорганизованном месиве боя подавляющее количество Оркусов не видело того, что происходит с их товарищами спереди, и воспринимали дикие крики боли и летящие брызги крови, как норму и даже не думали, что ловушка почти захлопнулась.
Предводитель Оркусов оказался на левом фланге атаки и был почти единственным, кто сумел зацепиться за фалангу и не быть нанизанным на копья как мотылёк. Движение слева и панические крики гладкокожих привлекли его внимание, и он увидел,