глаза, брови, нос и скулы, что там еще… приоткрытая щель рта и язык – розовый, мама, розовый в исчерна-багровой каше язычок то и дело слизывает затекающую в рот кровь. Слизывает и сплевывает. Слизывает и сплевывает.
Сосны сменились ельником, темным, густым. Ельник – это хорошо, сквозь ельник ничего не разглядеть. Если только мантикор не умеет ходить по следу. Тогда он нас найдет, от нас кровищей, наверное, за милю разит. И что на него нашло? Совсем ошалел как проснулся, будто подменили парня… Чудовище. Бешеное, кровожадное чудовище!
Сложности, сказал Амаргин. Ну ни фига себе сложности. Это не сложности. Это катастрофа!
– Где… мы? – выговорила вдруг принцесса.
– Реки не видно. – Я оглянулась: реки действительно не было видно. Да ничего за елками не было видно, ни впереди, ни сзади, ни по бокам. – Если мантикор нас не учует, то и не найдет. Мораг, ты как? Голова кружится?
– … у меня кружится! – ответила принцесса и выплюнула себе на грудь кровавый сгусток.
Я решила воздержаться от вопросов. Нужна вода, но ее здесь не найти. Надо затворить кровь. Сперва надо затворить кровь, а потом все остальное.
– Стой, Мораг. Сядь-ка. Сядь на землю, слышишь?
– Тьфу! Зачем?
– Я не дотянусь до тебя. Ты теряешь кровь, надо ее остановить.
Она покачнулась, потом медленно, цепляясь за меня, села прямо там, где стояла.
– Хрх… – то ли кашлянула, то ли харкнула. – Кровушку… лизать собралась… вампирка… хрх…
Она узнала меня, по голосу, наверное… усмехается!
– Я не вампирка.
– Как же… тьфу! Делай свое дело. Делай, говорю!
Я села на пятки напротив Мораг, а она согнулась, шевеля пальцами в кровавой слякоти, наверное, пыталась на ощупь определить, что уцелело, а что нет. Ну, кровь-то я остановлю, не первый, слава небу, раз. Там еще на боку дыра… это во вторую очередь… или в первую?
Сейчас. Сейчас. Надо собраться, сосредоточиться. Амаргин говорит, что любое заклинание в первую очередь заклинает самого заклинателя. Еще он говорит, что не следует пытаться изменить окружающий мир, следует изменить себя, это и проще, и действенней…
Пусть меняется что угодно, лишь бы получилось!
Ладно. Как там начинается… с Капова кургана скачет конь буланый… конь буланый.
Буланый конь! Скачет!
По дорогам, по лесам, по пустым местам, по холмам, по болотам, по сухому руслу, по мелкой воде, в веере брызг, в сполохах коротких радуг, скачет буланый конь, мелькают точеные ноги в черных чулках, лакированные копыта дробят гальку, плещет черная грива, масляно сияет светлое золото лощеной шкуры, звенят на упряжи бронзовые подвески, скачет буланый конь, скачет по песку, по мокрому песку, в выцветающих разводах крови, по сухому песку, изрытому, испачканному, перепаханному…
Скачет конь буланый.
На коне девица…
Какая, к дьяволу, девица! Хлопает широкий парус плаща; с одной стороны – красная земля, с другой – черная ночь, тусклый блеск металла под простым нарамником, длинный