но мне почему-то так видится.
– П-прив-вет. Н-нормально, – собираю силы воедино, чтобы не пасть в грязь лицом. Получилось почти неплохо, правда, так или иначе, все равно заметно, что с моей речью что-то не так.
– Мда, все оказалось еще хуже, – Тамара наглядно кривит лицом, подавляя издевательскую усмешку. Слышала бы меня Тамара несколько дней назад, она бы, наверное, и вовсе стоя аплодировала моему дефекту.
– Нет, Борис нам конечно сказал, что у тебя проблемы, но я не думала, что они настолько… Очевидные, – Тамара выдавливает из себя дружескую улыбку, но от неё веет холодом. Я знаю, она это специально все говорит, чтобы ударить меня больнее. Догадываюсь, что ей также не выгодно, чтобы я начала «говорить». В нашем маленьком городке слухи расползаются со скоростью света, думаю, её учительской карьере вряд ли пойдёт на пользу тот факт, что ее дочь спит с мужем лучшей подруги, который старше неё на двадцать восемь лет. Не только спит, но еще и ждёт ребенка от него. Правда, это ещё не точно.
– Черт, прости, – вдруг спохватывается подруга, прикрыв рот ладонью. – Тебе итак хреново, ещё и я тут с выражениями не стесняюсь… – похоже, они с Борисом и Ариной учились в одном и том же месте. Ее игра довольна правдоподобна. Взгляд и в самом деле источает вину, ту самую, которую внутри она не чувствует.
Понимаю, что моему инсульту немало времени предшествовали жуткие мигрени. Они и были звоночками. Стрессовая ситуация с изменой Бори, в которой меня ловко выставили виноватой, она послужила катализатором.
– Н-ничего. Все в п-порядке, – выдавливаю на лице подобие улыбки. Затем беру подругу за руку, наклоняюсь к ней чуть ближе.
– С-спасибо. Сп-пасибо, что б-была я-рядом, – сверлю Тамару разоблачительным взглядом, надеясь увидеть в них хоть тень сомнения. Я знаю, уверена, что в доме меня нашел Боря. Даже боюсь представить, сколько я могла там пролежать без сознания.
– Тебе не за что меня благодарить. Я сделала все, что от меня зависело. Прости, что не пришла проведать тебя раньше. В школе такой завал был, – мягко улыбается подруга, но я кожей чувствую холод, который исходит от неё в мою сторону. Улыбка, больше напоминающая ехидный оскал, взгляд – отстраненный и бесчувственный, липовое сочувствие моей беде. Да, пускай я все эти годы была слепа и не замечала очевидного, но зато терпеть я «прозрела» и четко вижу всю истину. Я вижу фальшь. Могу различить правду от лжи. Игру от искренности. Будто бы вместе с недугом я получила еще и дополнительный навык проницательности. Да, у меня ухудшилась речь, зато зрение стало четче.
На языке так и крутится один вопрос. Уж больно мне хочется узнать об Арине. Но что-то мешает мне его задать, да и в следующий момент двери в палату снова открываются.
– Здравствуйте, теть Том! – радостно приветствует подругу Лика. Сдержанный и стеснительный Кирилл лишь кивает.
– Привет, Ликусь. Привет, Кирюш, – Тома лучезарно улыбается им в ответ. Вот сейчас вполне себе искренне.
– Мамуль, ты как? – бодро произносит Лика, ставит на стол пакет с фруктами