вовремя берет себя в руки и отвечает дочери с милой улыбкой на лице, как будто ничего не произошло. Моего же взгляда она избегает. А я нарочно буравлю её глазами, буквально прожигая на лице подруги дыру.
– П-пусть п-поправляется, – с нажимом выдаю я, смотря в упор на бывшую подругу. И пусть со стороны я выгляжу жалкой заикой, я все равно горжусь собой, потому что несмотря ни на что, не собираюсь падать духом. Я не сломлена, я лишь ранена.
Тамара шумно сглатывает, дергает плечами. Язык так и норовит добавить кое-что ещё. Например, каково ей стать бабушкой в сорок три. Но рядом Лика, и я держу свои колкие фразы внутри, словно
ядовитую змею, которую не время выпускать наружу. Чуть позже я обязательно выскажусь.
– Спасибо, – сдержанно отвечает Тамара, и если Лике она улыбалась, то в мою сторону исходит лишь тихая ненависть, которая просачивается в её взгляде. За что? Почему подруга так сильно обозлилась на меня? Почему меня считает виноватой в случившемся?
Это так глупо. Может, подруге удобнее свалить всю вину на меня, чтобы было кому изливать свой негатив. Неужели ей не жаль годы нашей дружбы? Да и была ли она вообще? Может быть, все это время я жила в иллюзии, и то, что я считала дружбой, было лишь умелой игрой?
Сейчас же мне кажется, что передо мной сидит просто знакомая. Чужой человек, от присутствия которого мне хотелось бы избавиться как можно скорее. Человек, который стал для меня олицетворением предательства.
– Ладно, девчата, мне пора. Пойду я, – резко спохватывается Тамара, поняв, что сейчас лишняя здесь. У меня в принципе сложилось ощущение, что подруга нарочно пришла сюда насладиться моей бедой и позлорадствовать. Убедившись, что со мной и в самом деле всё хреново, она вскакивает на ноги, едва ли не на парусах мчится к выходу.
– Выздоравливай, Любаш, – она останавливается у дверей и посылает мне воздушный поцелуй. На самом деле деле уверена, Тамара представляет, как мечет в меня огненную стрелу. Улыбка фальшивая. Сочувствие наигранное. В один миг люди, которых я ценила, уважала, считала близкими, они просто жестоко растоптали мою любовь и доверие. Как после этого верить людям?
Я молча киваю, и когда дверь за Тамарой закрывается, испытываю облегчение. Ее присутствие душило, впивалось ядовитым жалом в кожу. Но облегчение это длится недолго. Едва я представляю, что эта дрянь находилась в моем доме, меня охватывает гнев.
– Мамуль, ты как? – дочка придвигается ко мне ближе, обнимает. Рядом с ней я чувствую себя живой. Моя девочка, мой лучик солнца. Вот он, единственный человек, который искренне переживает за меня. Ну и сын, конечно же.
– Х-хорошо, – на выдохе отвечаю, натягивая на лице бодрую улыбку.– К-как п-провели в-время с Ар-риной? – стараюсь сделать так, чтобы голос звучал непринужденно. Внутри же все клокочет от возмущения, гнева, отрицания.
– Да нормально, мам, – пожимает плечами дочка. – У неё там что-то с машиной случилось, она попросила папу посмотреть. Короче, там, в гараже, они и застряли на пол вечера. А я ж не разбираюсь в этом, вот и оставила их вдвоем. Зато дома прибралась