оставаться правоверным турком даже наедине с самим собою, я вошел в комнату француза, сняв предварительно в своей спальне ботинки, а у самого входа французовой спальни я сменил даже носки, надев совершенно новые, не бывшие в употреблении. Ни на полу, ни на ковре чужой комнаты не должно было остаться ни пылинки.
Мне никто не мешал работать.
В седьмом часу утра я окончил осмотр всего того, что мне было интересно. Комната была обследована так, что лучше нельзя. Больше делать здесь мне было нечего.
Забрав все то, что впоследствии могло пригодиться и иметь какой-нибудь значение для моей дальнейшей работы, я вышел, запер дверь и только тогда вспомнил, что я почти не ложился спать ровно двое суток, то есть с момента моего приезда в Тайгинск.
Забытье-сон в генеральском вагоне и часа полтора отдыха в доме у товарища Ефремыча, конечно, не шли в счет.
Я принял душ и лег спать…
Разбудил меня стук в дверь. Товарищ Ефремыч просил разрешения войти.
– Дверь не заперта. Входите, – сказал я намеренно громко, – я давно уже проснулся и просто не хочу вставать. Лежу. Все равно делать нечего…
Товарищ Ефремыч, входя в комнату, громко поздоровался со мной и, не захлопывая дверь, тихо бросил:
– Вы не в претензии, что я вас разбудил?
– Спасибо! – Я пожал ему руку. – Конечно. Правильно. Я не мог пересилить сна, и если бы не вы, то я проспал бы не столько, сколько должен был бы проспать человек, легший во втором часу ночи.
– Да. В нашей жизни, жизни неустанной борьбы, бессонные ночи подряд по несколько суток – чепуха, вещь, не стоящая внимания.
Затем снова, намеренно громко он продолжал:
– Так вы поедете?
– Конечно, еду с удовольствием.
– Помните. Сегодня в час дня. Вместе приезжайте. До свиданья.
Он протянул мне руку. В моей руке осталась записка. Он вышел.
В столовой слышался кашель и отфыркивание француза. Тот, очевидно, вместо утреннего кофе отпивался сельтерской…
Я развернул записку:
«Я, вы и француз сегодня завтракаем в “Эльдорадо” (лучший ресторан в городе). Время – час дня. Форма одежды парадная. Француз пригласил меня и вас. Видно, хочет отплатить торжественным завтраком мне за любезность и гостеприимство, вам в знак особого расположения к вашей персоне. Наверное, будет и кто-нибудь из высших военчинов. Прибудьте вместе с французом на его машине. Кстати, сообщаю: Леон здоров уже сегодня, но его еще дня два подержат. Я говорил с докторами. Если нужно, то можно и дольше. Пусть полечится. Это ему невредно. В городе уже есть слухи о розысках Лисичкина. Будьте осторожны…»
XXII. Опознан шпиком
– Виноват, господин, разрешите предложить вам пройтись в контору…
Сказано по-русски.
– Что нужно этому болвану?.. – был французский вопрос.
– Я, именем закона, еще раз прошу вас пройти со мной в контору, в противном случае я вызову стражу. Вас выведут силой.
– Что это, дурак или сумасшедший? Что ему надо? Скажите ему, что я вовсе