направились обходным путем вдоль городской стены и вскоре добрались до ворот Святой Женевьевы, или Папских. Еще столько же времени им понадобилось, чтобы, обогнув предместье Сен-Жак, оказаться у третьих по счету городских ворот. Отсюда шла вниз, к центру города, широкая прямая дорога, она и вывела наших путешественников к самой Сене. Не доезжая до набережной Глориет, всадник повернул лошадь влево, на улицу Малого моста, которая после площади Сен-Мишель переходила в улицу Лирондель.
– Ну, на этот раз, надеюсь, мы на правильном пути? – обратился всадник к детям.
– Да, господин, это улица Ласточки. В конце, где улица Крысоловки, живет наша тетя.
У перекрестка они повернули в сторону церкви Сент-Андре и полминуты спустя остановились у небольшого двухэтажного дома, выходившего фасадом на особняк д'Ар. К входной двери дома вели две ступени, прямо над ними, правее навеса красовалась вывеска в виде завитой булки, от которой тянулись кверху волнистые линии, изображавшие, без сомнения, пар.
Все трое спешились. Долго стучать не пришлось. Дверь отворилась, и на пороге показался небольшого роста толстячок с короткой бородкой, пухлыми губами и носом картошкой. Глубоко посаженные, неопределенного цвета глаза широко раскрылись от удивления.
– Ба! Да ведь это наши племяннички! – всплеснул руками мэтр Ришар. – Вот так-так! Прямо нежданно-негаданно. Ангелика, иди скорее сюда, к нам в гости пожаловал твой брат с невесткой и с ними их детки, которых мы не видели, кажется, уже с полгода… Но кто это с вами?.. – Булочник присмотрелся, неожиданно изменился в лице и отшатнулся, не сводя глаз с человека, лично руководившего публичными казнями. – Святая Матерь Божия, да ведь это же сам…
От волнения сглотнув слюну и осенив себя крестным знамением, мэтр Ришар, задрожав с головы до ног, сделал еще шаг назад.
– Не надо называть имен, досточтимый мэтр, – негромко сказал Тристан, подходя к нему, – это небезопасно как для вас, так и для меня, а этим двум прелестным деткам и вовсе незачем знать больше того, что они уже знают. Вы понимаете меня, надеюсь, и впредь сумеете держать язык за зубами?
– Разумеется, мессир… – пробормотал булочник.
– Называйте меня просто «шевалье».
– Конечно, шевалье… как вам будет угодно.
– И не дрожите так, словно я собираюсь тотчас отдать приказ вздернуть вас на Монфоконе. Уверяю, мне никогда это и в голову не придет. И не делайте таких удивленных глаз. Что касается родителей этих несчастных детишек, то на этот вопрос лучше них самих вам не ответит никто.
Мэтр Ришар часто закивал, в растерянности перебегая глазами с детей на неожиданного гостя. В это время на крыльцо вышла дородная женщина в чепце, из-под которого вдоль щек спускались русые волосы в виде локонов. На ней короткая накидка с фартуком и доходившая до ступней юбка; ноги обуты в башмаки из желтой кожи. Она и в самом деле красива, улыбчива; круглое лицо ее дышало свежестью и добродушием.
– А-а, вот и мои племяшки! – обрадованно протянула