ах старого ладана, воспоминания о молитвах и… напряжение. Надя чувствовала это с первой ночи: как будто стены смотрят.
– Надежда Павловна, – раздался голос за спиной, негромкий, но с той уверенностью, которую трудно игнорировать.
Она вздрогнула. Повернувшись, встретила взгляд мужчины лет двадцати пяти. Восточные черты, прямой нос, борода, которая прикрывала его прямые скулы, взгляд тёмных глаз цепкий, как у хищника. Он был в тёмной рубашке, неброской, почти сливался с полумраком.
– Простите, не хотел вас напугать, – добавил он мягче.
– Вы меня не напугали. Просто не ожидала… вас.
– Эмир. Я должен был приехать позже, но… обстоятельства изменились.
Она медленно вытерла руки и встала. Он говорил на русском без акцента – странно, учитывая, что по легенде, его семья почти не покидала страну.
– Эмир… тот самый? Наследник?
Он чуть усмехнулся.
– Если верить местным – изгнанник. Если верить отцу – единственный, кто должен всё исправить.
Между ними повисла пауза. Он подошёл ближе к фреске и замер.
– Мой дед часто любил бывать в этой части монастыря. – Эмир провёл пальцем по грубой кладке. – Говорят, он спрятал здесь кое-что, что теперь все ищут.
Надя молчала. Она чувствовала: этот человек несёт за спиной груз куда тяжелее, чем имя.
– Я знаю, кто вы, – продолжил он. – Вас сюда пригласили не ради фресок. Вы – повод. Декорация. И если вы останетесь – придётся играть по правилам, которые вам никто не объяснит.
– Я не декорация, – тихо сказала она.
Он посмотрел на неё в упор. Взгляд – прямой, изучающий, слишком честный для первого разговора.
– Хорошо. Тогда держитесь крепче. Здесь не прощают тех, кто не вписывается в старые легенды.
Эмир замолчал и сделал шаг вглубь помещения. Тишина снова окутала комнату, как туман. Надя следила за его движениями, не зная, что сказать. Слишком многое стояло между ними – чужая культура, чужие правила, и ещё более чужие игры.
– Если вы знаете, что я – "повод", зачем всё это? Почему не отменить проект? – наконец спросила она, сдерживая дрожь в голосе.
Он обернулся.
– Потому что иногда повод важнее действия. – Он подошёл ближе. – Если вас уберут, всё развалится. Слишком многое завязано на вашем присутствии.
– Это угроза?
Он смотрел в глаза, не отводя взгляда. Как будто искал, насколько она сломается. Или – насколько выстоит.– Предупреждение.
– Вы сами в этом участвуете?
– Я пытался остаться вне. Пять лет. Но прошлое здесь – как ржавчина: проникает даже в бетон. – Он сделал паузу. – Надя, если вы не уедете до завтра, я больше не смогу вас защитить.
– А если уеду – кто будет реставрировать фреску? Ваш дед?
Эмир усмехнулся. Впервые – по-настоящему. Эта улыбка была почти мальчишеской, но исчезла так же быстро, как появилась.
– Значит, вы останетесь?
– А вы?
Он не ответил сразу. Смотрел куда-то в темноту арки позади неё.
– Я не уезжал. Просто прятался. Но, похоже, пора возвращаться. Настоящим именем. Настоящей ценой.
Она подошла ближе, на шаг, едва заметно, но достаточно, чтобы почувствовать его дыхание.
– Что будет завтра?
Он посмотрел ей в глаза. В голосе – спокойствие, почти равнодушие, но в зрачках плескался шторм.
– Завтра придёт мой брат.
Эти слова повисли в воздухе, как старинный колокол, звучащий где-то внутри гор.
Надя не ответила сразу. Она снова взглянула на фреску – на неясный силуэт, словно растворяющийся в стене. Ей вдруг показалось, что там, в потёртых красках, кто-то наблюдает за ними. Тот, кто знал слишком много.
– Он будет против того, что я здесь? – тихо спросила она.
– Он будет против самого факта, что кто-то осмелился дотронуться до прошлого.
– Особенно если – я?
Эмир посмотрел в сторону, как будто прислушиваясь к далёкому шуму. Его голос стал ниже.
– Между нами многое не сказано. Мы не виделись пять лет. С тех пор, как…
Он не договорил.
Снаружи скрипнула деревянная дверь. Кто-то прошёл по двору. Быстро, бесшумно. Эмир напрягся, но не обернулся.
– Завтра всё изменится, Надя. В какую сторону – зависит не только от меня. И, возможно, даже не от тебя.
Он шагнул к выходу, но задержался в проёме.
– Запри за собой. Здесь, несмотря на мрамор, всё хрупко.
Глава 2. Надя
Бабушка пахла пыльным мёдом, сухими розами и кедром. Это был не дух, а запах времени – вещи, которая не торопится. Когда Надя была маленькой, она часто забиралась к ней на кухню после школы – не за конфетами, а просто… чтобы посидеть. Послушать, как молчит человек, который прожил слишком много, чтобы