пришлось, конечно, соглашаться на то, что было: лосось, форель и даже горбушу. Небольшие баночки с чёрной и красной икрой присутствовали на столе всегда.
Помню ещё селёдку в продолговатой фарфоровой селёдочнице, порезанную на кусочки, сдобренную подсолнечным маслом, с кружками лука сверху. Я не могла её есть, мешали мелкие косточки, так ощутимые детским нежным нёбом. Я совершенно не понимала, как могут её есть взрослые. Никакой «шубы» селёдке не полагалось: считалось, что тогда это будет та самая «пролетарская» мешанина, недопустимая для цивилизованного бабушкиного стола.
Запомнились ещё пузатые фужеры из цветного стекла – красного, синего, зелёного. Они, как мерцающие огоньки гирлянд на ёлке, добавляли комнате немножко сказки. Взрослые пили всё – водку, вина, шампанское (мама всегда полоскала в своём фужере с шампанским алюминиевую проволочку от пробки, чтобы колючее шампанское превратилось в сладкое белое вино).
Мне полагались «Байкал» и «Тархун».
К чаю подавали торт. Запомнился жёсткий «Ленинградский». Хотя в другие дни «случались» вполне «сдобные» «Российский» и «Бирюсинка». По-настоящему семейным тортом, «нашим», считался «Наполеон» из слоёного теста.
С тортами под Новый год ситуация в «Кулинариях» была, видимо, напряжённая: их моментально расхватывали. Срок хранения их тогда был не более трёх суток, а не пять, как сейчас.
Никогда не покупался торт «Полёт» и «Паутинка», даже не знаю, за какие такие их провинности. Вероятно, наша бабушка не жаловала союз безе, орехов и сливочного крема.
«Прага» считалась у нас тортом недетским. К столу его не покупали.
Кто-то из бабушкиных знакомых однажды привёз четверть «Киевского» торта – «Веруше на пробу». Мне сказали, что внутри этого торта – каштаны. Я долго не могла понять, как же их можно есть, эти каштаны, они же несъедобные! Помню, я отказалась попробовать даже чуть-чуть от того большого куска. Бабушка не смогла мне объяснить, что каштаны там – съедобные, а совсем не те, которые растут в парке Советской Армии, недалеко от дома. Знала ли она сама об этом – вопрос. А ведь это был настоящий «Киевский», привезённый кем-то из настоящего Киева…
Больше никогда мне не предоставлялся подобный случай: современные московские «Киевские» выпускают с арахисом или кешью внутри. Однако настоящие жареные каштаны, вне торта, мне потом попробовать удалось: прекрасное лакомство!
Помимо торта подавалось ещё и мороженое: брикет ванильного пломбира, раскладываемый по блюдечкам. Мама мороженое никогда не ела – она худела.
За все годы обязательного празднования Нового года кроме меня, мамы, дедушки, бабушки и меняющихся маминых мужей никогда никто за этот стол не приглашался. Последний раз за этим столом мы сидели втроём на поминках дедушки, пять лет назад – мама, бабушка, я. С тех пор этот большой стол нас вместе больше не видел.
Ёлка всегда была живой и всегда