мы и не искусственные. Мы настоящие.
– А Пушкин?
– Пушкин умер.
– А мы?
– А мы живы.
– А если мы умрём, мы станем, как он?
– Разве что только такими же мёртвыми.
– А давай на наших могилах вместо дат будут два знака бесконечности? «Здесь, – дескать, – покоятся замечательные люди и достойные сыны своего отечества Серёга Чурилин и Митька Середин». Как тебе?
– Насчёт сынов бы поспорил.
– Почему?
– Меня подбросили.
– Побежали уже в дом культуры. Вон он, за теми домами.
Дом культуры был вывернут фасадом наружу и уже этим вызывал уважение.
4
Дом культуры был пуст. Как и подобает домам культуры.
– Вы кто?
Серёга провёл рукой по мокрым волосам.
– Я великий советский поэт Иван Бунин!
– Во-первых, Бунин во Франции.
– Я Бунина советский филиал!
– Во-вторых, он умер десять лет тому назад.
– Ну так это… Христос воскрес!
– Пошли вон отсюда!
На нас замахнулись, и мы, люди неконфликтные, поспешили к выходу, где всё ещё лил дождь.
– Я думал, они лицо его забыли давно.
– Запомнили, чтоб не впускать.
– Так он сколько для страны сделал!
– Так это когда было!
З/к Мотыгин в это время по заказу страны продолжал валить лес.
5
Дождь! Ну нас ты не щадишь, так пощади хотя бы листья! Ты так по ним хлещешь, будто они в чём-то виноваты! Ну а людей – ладно, не жалко.
– Я так понимаю, схорониться нам нигде не удастся.
– А у нас в колхозе, поди, все по домам спрятались.
– Скучаешь?
– А как же! Было душевно. Бывает, не выполним план – к нам едут из другого колхоза помогать. Потом они не выполняют план – мы едем.
– Вы по очереди, что ли?
– Ну да.
– А смысл?
– Вместе пить всяко веселее.
– У нас все пьют. Это наша национальная идея. Выпьешь – и вроде как забудешь, что колбасы нет, ботинок нет, времени свободного особо тоже нет. А так выпил и знаешь, что у тебя будет болеть голова, а больше ничего не побеспокоит.
– Это поэтому водка везде?
– Наверно.
Создавалось ощущение, будто сейчас только лишь конец марта, а мы с Серёгой – тающие сосульки. Только капли сливались одна в другую и стремились пронестись резвым «запорожцем» по нашим лицам.
– Нет, а правда, Мить, куда мы едем?
– Почему ты раньше не задавался этим вопросом?
– Он меня раньше не интересовал.
– А теперь?
– А теперь мне любопытно знать, чем всё закончится.
– Едва ли это когда-нибудь закончится.
– Слушай, Мить, а мы с тобой патриоты?
– Патриоты.
– Почему?
– Ну вот ты, работник колхоза, был доволен своей жизнью?
– Ну, насколько мне было позволено быть довольным.
– Но тем не менее ты