корабельными соснами, в душу вползла щемящая тоска, которая всегда охватывает любого русского горожанина, когда он выбирается из каменных лабиринтов и оказывается в провинции. Он пожалел, что с ним не было Глафиры – она тоже любила вот такие метаморфозы души.
Дом из глазурованного кирпича Алексей нашёл без расспросов, среди каменных домов из простого красного и силикатного кирпича и деревянных домиков-теремков он напоминал павлина с распустившимся хвостом среди серых перепелок. Дом Агафодрова сиял яркой разноцветной глазурью, серой мертвечиной пластиковых окон и дверей и красной крышей из профиля. Кованый забор между тесаных каменных столбов не скрывал этой кричащей яркости, но напоминал острог, за которым прячутся невинные и виновные души каторжан.
Алексей нажал кнопку домофона, из которого донеслось рычание:
– Чего надо?
– Мог бы и повежливей, приятель, – ответил Алексей. – Мне нужен Данила Агафодров.
– А ты кто такой?
Внезапно раздался Данькин голос:
– Заезжай, Лёша. Ты извини моего цербера, он, кроме рычания, делать ничего не может.
Подноветный загнал машину на широкий двор, засаженный мелким и низким кустарником, цветами и газонной травой, поставил её под бетонный навес и вышел из салона. Данила уже спускался с лестницы в одних шортах и тапочках на босу ногу. Нет, этот магнат почти нисколько не изменился: всё такой же худощавый, поджарый, словно петух, разве что появились залысины, да одрябла кожа.
Он подбежал к Алексею и обнял его, похлопывая по спине ладонями, сказал:
– Как я тебе рад, бродяга, честное слово рад. – Он отпустил Алексея, взглянул в его лицо. – Честно скажу, я словно в наше студенческое братство вернулся, будто ничего и не изменилось.
– Кроме домика на окраине Губино, где жили твои родители, – подколол Алексей. – Кстати, как они, где они сейчас?
– Как где, здесь же и живут.
– В этом доме?
– В этом доме.
– Насколько я помню, они жили в своей квартире в Виноградове, а здесь был только огород.
– А, вспомнил! – оживился Данила. – Помнишь, как она тебя шуганула, когда ты сорвал одно пёрышко лука.
– А то. Суровая женщина. Она ведь оттаяла только тогда, когда я помог ей накрыть грядки сеткой от грачей, а потом ещё и полить, – засмеялся Алексей.
– Это правда, моя мать в этом отношении очень щепетильный человек, она считает, что есть должен только тот, кто вырастил свою продукцию своими руками.
– А что за дело у тебя? – спросил Алексей. – Ты меня заинтриговал, честное слово.
– Ну вот, – разочарованно протянул Данила, – сразу о делах.
– Ну, прости, Даня.
– Да ладно, сам такой же. Но вот что скажу, о деле мы поговорим в самое неподходящее время, – таинственно прошептал Данила. – А распорядок дня у нас будет такой…
Распорядок дня Подноветному сильно понравился. Сначала за старым, заброшенным садом они копали в навозе червей, готовили рыбацкие снасти, а потом, поближе к вечерней зорьке,