этих слов.
Но теперь, едва Найд избежал смерти и спокойно ехал в вагонетке на поверхность, у него появилось время поразмыслить о будущем, которое было не так уж и радужно. И он начал копаться в ситуации, по кирпичику разбирая ее. Как и почему вообще случился завал? Ответ ему был ясен: свод шахты был укреплен недостаточно. И если это было сделано намеренно – а так частенько бывало в работе, – то должна была стоять предупреждающая табличка. Неиспользуемые коридоры шахт намеренно оставляли без укрепления – дескать, пусть себе засыпаются самостоятельно. На отработанные территории никто и никогда не возвращался – да и зачем? Цель шахты – добыча угля. Если из этой зоны достали весь имеющийся уголь, то зона покидалась, и бригады проделывали новые тоннели, ведущие к нетронутым залежам.
Но это был не такой коридорчик. Это был еще действующий технический тоннель в непосредственной близости от места добычи. И он должен был быть укреплен! Но не был…
И был, все же, один момент, который не давал Найду покоя. У него не было рации! Рация была всего одна на бригаду! И если раньше Найду было все равно, есть у него рация или нет, то теперь он понимал, насколько рисковал ежедневно. Ведь подобное могло произойти и ранее. А почему у него не было рации? Вот это был действительно интересный вопрос, ответа на который он не знал!
И да – самоспас, та самая вещь, которая должна была спасти его жизнь, оказался нерабочим! Как и почему это произошло?
Найда все еще потрясывало от выброса адреналина, но он уже соображал более-менее ясно. Сейчас они доберутся до поверхности, его осмотрит врач, констатирует, что все в порядке, возможно, ему разово дадут успокоительное… А потом его вызовут на ковер: наверх, в кабинеты. Как минимум к безопаснику.
Безопасник, Кир Баксон, на веронской шахте был лютый: за любой косяк дрючил нещадно, штрафовал, но никогда не задумывался о том, что работяга нарушил ТБ не по своей воле, а по уважительной причине. Например, он мог поймать шахтера на хождении без каски и оштрафовать, при этом его не интересовало, что целые, не треснутые каски попросту закончились, и работяге ничего не выдали, либо выдали треснутую каску, которую невозможно было носить. Что ему было делать? Покупать за свой счет? А на что тогда начальство? Зачем вообще такое начальство, если оно не обеспечивает работника всем необходимым?
Найд очень не хотел попасть на разнос к Баксону, но это было неизбежно. Хуже всего было вот что: комбайн тоже неслабо побило камнями. Если Найду впаяют штраф еще и за поломку оборудования, то от его зарплаты просто ничего не останется!
Найд скрипнул зубами. Его это не устраивало. Впрочем, его здесь мало что устраивало. Он же не был слепым и видел все происходящее! Несправедливые штрафы, нехватка оборудования, трухлявая экипировка, задержки зарплаты, неоплачиваемые внеурочные… И это касалось только работы – а за пределами шахты несправедливости было хоть отбавляй!
Но Найд большую часть времени пребывал в состоянии мрачной апатии. Злость, рвущуюся наружу годами, приходилось держать при себе – из соображений