ничего. Норма. Годен, – слабо улыбнулся Найд.
– Даже отгул не рекомендовали?
– Не-а.
– А ты и не настоял? – нахмурился Рамис.
– А я и не настоял, – вздохнул Найд, – опять двадцать пять.
Рамис покачал головой, но ничего не сказал. Найд понял его и без этих нравоучений.
Добыча угля была основным профилем Вероны – рабочего городка, в котором Найд проживал. Конечно, кто-то форменно поиздевался, назвав это Вероной, и отец Найда, пока был еще жив, любил со вздохом приговаривать «Здесь вам не Италия!». Но городок назвали именно так – может, в честь палящего солнца, а, может, чтобы хоть как-то морально поддержать беженцев, хотя, признаться, выглядело это скорее как издевка.
Верона представляла собой город-убежище и располагалась на пограничных территориях, в ходе войны полностью отошедших к государству СТОБР. Аббревиатура расшифровывалась как «Союзные территории округов бывшей Российской Федерации». До относительно недавнего прошлого Верона не была заселена, города как такового вообще не существовало. Гористая местность с частыми оползнями, песчаные пустоши, палящий зной – эта территория сочетала в себе многие факторы, делаясь нежеланной и неудобной для сторон конфликта. Верона, точнее, ее территория, была попросту никому не нужна – еще и потому, что располагалась обособленно от любых ближайших населенных пунктов. Занимать позицию там было бессмысленно – на сотни километров вокруг не было ни души. Но все изменилось, когда СТОБР перестал справляться с бесконечным потоком беженцев, которые ломились в крупные города и рисковали создать рост безработицы для основного населения. Не говоря уже о растущем уровне преступности и новом экзотическом веществе под названием «маза», которые некоторые прошаренные товарищи умудрялись протаскивать через границу и «делать бизнес». Мазой вещество называлось, потому что после него сильно «мазало» – то бишь, хотелось спать. Примерно в то время верхушку осенило идеей: а что, если сделать рабочие городки, обособить их от остальной территории и обязывать беженцев работать там в обмен на обеспечение их безопасности? И это, как ни странно, сработало – ведь Союзные территории были единственным оплотом спокойствия на сотни тысяч километров вокруг, а то и за океаном. Многие даже обрадовались требованию работать – никакой тебе безработицы, которая бы поставила тебя на грань выживания! Это был реальный шанс. Единственный минус: беженцы становились фактически невыездными. Хотя официального запрета на передвижение не было, эта невозможность обеспечивалась несколькими факторами.
Во-первых, каждого совершеннолетнего беженца закрепляли за его рабочим местом. Существовала общая база беженцев, и при желании любой работодатель мог связаться с распределительным отделом и узнать, не сбежал ли его работник с предыдущего места работы. В случае побега на беглеца налагался большой штраф и запрет на выезд. За рецидивы – тюремное заключение.
Во-вторых, в сети рабочих городков циркулировала валюта, отличная от основной валюты страны. Это делало выживание на чужой