выбрал эшафот! Возлюбленная моя, простите мне охватившую меня ярость.
Однако вообразите, душа моя, в какую пучину страсти низвергла меня любовь к вам, что я утратил чувство справедливости, которое стараюсь сохранять в своих многотрудных делах. Из-за вас я впал в гнев, несправедливость по отношению к вам же, единственная моя любовь, жена моя… Мне хотелось чем-то задеть вас, заставить страдать… Разумеется, непросто постичь истину, с которой прежде не так-то легко согласился бы граф де Пейрак: горечь любви. Однако власть ваших чар заставила меня поверить в нее. Смотрите сами: то, чего не пробудила во мне прежняя Анжелика – сколь бы прелестной и неосознанно обольстительной она ни была, – удалось воскресить к жизни женщине, встреченной мною в Ла-Рошели. Женщине, пришедшей ко мне, чтобы просить помощи находящимся в опасности. Почти незнакомой Анжелике, с ее новой душой, жизненным опытом, ее контрастами – всей той смесью нежности и жестокости, от чего невозможно защититься.
Он умолк и на мгновение задумался. Быть может, ему вновь представилась разыгравшаяся в штормовую ночь сцена, когда его пиратское судно «Голдсборо» плясало на якоре в укромной бухте на подступах к Ла-Рошели.
– Помните? Той ночью все было странным, неожиданным, таинственным. Рок бросил нас навстречу друг другу, а мы даже не подозревали об этом.
Я сидел в каюте и думал о вас. Я строил планы, я размышлял: «Я у стен Ла-Рошели, но как мне найти Анжелику?» У меня не было никаких ваших следов, кроме нескольких слов, брошенных Роша в испанском порту: «Та француженка… помните, купленная вами в Кандии… которая сбежала… Так вот, я видел ее в Ла-Рошели!» И тут входит мой ординарец Язон и свойственным ему равнодушным тоном (бедняга Язон) говорит: «Здесь французская женщина, которую вы купили в Кандии. Она вас спрашивает»! Я решил, что совсем обезумел. Обезумел от радости, от восторга… и от страха.
Как же глуп человек! Счастье пугает его больше, чем боль и предстоящее сражение. Опасается ли он, что радость – это ловушка более смертоносная, чем бедствия?.. Не знаю! Во всяком случае, я не стал исключением. Чтобы достичь этого желанного мига, я припомнил все свои подозрения, все горести, все опасения, тревоги, разочарования, сомнения…
Анжелика улыбнулась.
– По правде сказать, когда мы встретились, я была совсем не обольстительна, – признала она. – Вы сохранили обо мне иные воспоминания. В каком виде я была в ту ночь! Вымокшая до нитки, вся в грязи, растрепанная – я упала, когда бежала через ланды.
– Вы были… Ах, что тут скажешь? – пробормотал граф. – Сердце мое разбилось… Вы появились передо мной, словно воплощение того, как могут изменить человека превратности судьбы, того, что человеческая жестокость – и моя тоже, пусть даже бессознательная, – сделала с вами… Я точно окаменел, понимая, что слова бессильны восстановить ту связь, что соединяла нас до катастрофы. В Кандии сделать это было бы проще… Но в Ла-Рошели