трындеть сколько угодно. Но я лучше спою. Совсем не об этом. И не о Тане, хотя когда писал эту песню, я думал о ней, конечно же…
Зрители притихли. Пламя свечей бросало на их лица причудливые блики. Тоненко зажурчала флейта. И Сэнсэй запел.
– Что-то впереди, а что-то ушло
Где-то три сестры плачут у огня
Под моей ногой захрустит стекло
Ты иди ко мне или от меня
Я иду
По дороге из желтых кирпичей
Бегу по ней
Бреду
Ползу
И снова поднимаюсь
И знаю, что где-то там на ней
Есть один золотой
И как только
Найду его
Вся дорога станет из света
И мы встретимся снова
Пронзительная песня закончилась. Повисла тишина. Несколько секунд было слышно, как трещат фитили свечей. Потом зрители оттаяли, зазвучали аплодисменты и радостные крики. Кто-то пытался кричать «на бис!», но не очень настойчиво. Сэнсэй и так отработал на полчаса больше, чем обещал сначала.
Я снова занял свой пост близ прихожей, чтобы в случае чего разрулить какие-нибудь проблемы, но зрители довольно организованно покинули студию. Я слушал обрывки их разговоров и думал, что все-таки в подобных квартирниках несомненно есть свой профит. Только он не в деньгах измеряется, а вот этом вот градусе тепла…
Я закрыл дверь на замок и вернулся обратно в зал. Нашел глазами Сэнсея, который сидел на полу у стены, блаженно вытянув ноги. В одной руке стакан с красной жидкостью, во второй – бутерброд. Сел рядом.
– Ну что, расскажешь, что там у тебя стряслось с журналистами? – спросил я.
Глава 4
– Было это в давние-давние времена, когда дед моего деда еще не родился, а мне уже было десять лет, – напевно произнес Сэнсэй. Грустно усмехнулся. – Да ладно, банальная была история. Когда гласность объявили, где-то в восемьдесят седьмом, кажется. В общем, случился тогда в нашей компании один любознательный юноша. Крутился вокруг, вопросы задавал. Пару раз с нами на природу съездил. А однажды продираю я глаза после какого-то особо буйного сейшна, а мне в лицо очень авторитетными корочками тычут. Проедем, мол, гражданин хороший, в казенный дом, поговорить надобно.
– Прямо к постели пришли? – спросил я.
– Ну нет, конечно, – хмыкнул Сэнсэй. – Я дополз до двери и открыл сначала.
– А там люди в форме? – раздался голос Евы, которая как-то незаметно подошла и устроилась рядом.
– Нет, не в форме, – покачал головой Сэнсэй. – Прилично одетые, с незапоминающимися лицами. Я думал, похмельный глюк… Но тут эти двое из ларца подхватили меня под белы рученьки, закинули в черную карету и повезли на Лубянку. Тут-то я и протрезвел моментально. А дальше все как в кошмаре. Комната, стол, неудобный стул и неудобные вопросы. Про какого-то Сатану, жертвоприношения, посвящения девиц на алтаре…
– А лампой в лицо светили? – спросил я.
– Да