третий стакан. Потом достал сигарету и, не спеша, закурил.
– Вот глупая армейская привычка. До армии, совсем не курил, а сейчас, никак не могу отвыкнуть, – неожиданно соврал я.
– Ты в армии служил? – удивилась девушка.
– Да, в погранвойсках, – невозмутимо брякнул я и икнул. – Мужчина, на то и есть мужик, чтобы в армии служить, – добавил я для вескости и вновь икнул.
Это было совсем не кстати. Тот образ мужественного пограничника, который внезапно возник у меня в голове никак не вязался с дурацкой икотой.
– Стукни-ка мне по спине, – попросил я.
Лена хлопнула ладошкой, будто комара убила.
– Да ты что, стучать (я икнул) не умеешь. Как следует бей.
Она шлепнула разок, потом еще несколько раз, но икота не пропадала. Наоборот, она стала более частой, и я стабильно заикал каждые пять секунд, как швейцарский хронометр.
– Может тебе воды попить, говорят, помогает, – предложила она.
– Что воды!? (Я икнул.) Вот, черт, ладно, надо попробовать. (Я снова икнул).
Лена дала мне три копейки, я выпил и заикал с частотой в пятнадцать секунд.
– Уже лучше, – констатировала девушка и протянула мне новую монету.
Я ослабил ремень на штанах, насильно влил в себя пятый стакан и прислушался. Внутри всё было тихо. Наконец-то! Но, прислушавшись к организму, я понял, что мне жгуче хочется совсем-совсем другого. Прямо противоположного тому процессу, которым я только что занимался!
– Вот невезуха, – вслух сказал я.
– Ты о чем?
– Да так, ерунда.
– Что-нибудь случилось? – участливо пучила глаза Лена, разглядывая меня сквозь очки.
– Пока нет. Но… Пойдем быстрее.
Мы пошли. Я старался не думать о жгучем желании, но чем больше я старался, тем очевидней становилась потребность. Молчание Меня не тяготило, но Лена пыталась подержать разговор. Протопав метров сто, она одернула меня и спросила:
– А тебе было не страшно?
– Икота – это разве страшно, – махнул рукой я, – так, пустяки.
– Нет, я про границу. Ночь, шпионы там всякие – не страшно?
– Граница? Ерунда, чего там может быть страшного. Пойдем.
– А всё-таки, – не унималась она, стоя на месте.
– Да я не на заставе служил, а на контрольно-пропускном пункте. Кошице называется, на чешской границе. Идем быстрее, не стой. Машины проверяли, автобусы, ну там, чтобы чего запрещенного не провезли. А то ведь всякое везут: наркотики, подрывную литературу, порнографию, валюту. Через наш пункт со всей Европы ехали. Служба, тебе скажу, потруднее, чем в любом дозоре. Там всё ясно, враг – он и есть враг, бери на мушку и стреляй. А тут все хорошенькие, улыбаются, попробуй, разбери, кто есть, кто.
Меня будто прорвало. Я несся по тротуару и шпарил, и шпарил ей всё, что прочитал недавно в большой статье в «Известиях» про погранично-пропускной пункт. Лена не отставала, похоже верила, время от времени указывала дорогу, и смотрела на меня уже с не скрываемым интересом. А мне лишь бы ее до дому поскорее довести, одному остаться.