грустно усмехнулся уже бывший десятник.
Попрощавшись, они разошлись по своим дворам, и с этого часа у Матвея началась подготовка к дальнему походу. Он тщательно осматривал коней у бойцов своего десятка, проверял оружие и амуницию, в общем, делал всё, чтобы его десяток явился к месту сбора полностью готовым к серьёзной драке. Бойцы десятка, проникнувшись его старанием, и сами принялись делать всё, чтобы не ударить в грязь лицом.
А ещё через неделю Катерина разродилась их третьим ребёнком. Девочкой. Как сама и мечтала. По этому поводу в станице было устроено настоящее гуляние. Матвей на радостях позволил себе крепко выпить, чего прежде за ним не замечалось, но теперь был и повод, и причина. Катерина, отлично это все понимая, даже не пыталась высказаться по этому поводу. Знала, что это может оказаться их последним праздником.
Матвей, тетешкая малышку на руках, с глупой улыбкой рассматривал маленькое сморщенное личико, пытаясь угадать в нём семейные черты. Но очень скоро понял, что ничего кроме новорождённого младенца не видит. Отдав дочку жене, он вынужден был вернуться к делам. Строевой смотр, устроенный старшинами за три дня до отъезда, показал, что его десяток оказался одним из лучших. Это не могло не радовать.
Старшины, отметив рвение нового десятника, выделили из запасов станицы по сотне патронов на каждого бойца, чем крепко увеличили огневую мощь десятка. Вообще, в сознании местных бойцов уже начало откладываться, что время пики и сабли уходит, и теперь война это, прежде всего, умение быстро и точно стрелять. А значит, от количества патронов зависит очень многое. Так что решение о выдаче патронов было весьма своевременным.
Оставшиеся дни Матвей посвятил только семье. Катерина буквально ходила за ним хвостиком, не отпуская от себя ни на шаг. Сыновья, уже знавшие, что отец скоро уедет, также постоянно крутились рядом, и только новорождённая дочка жила своей жизнью. Ела, спала и оглашала дом рёвом здорового, крепкого младенца, когда ей что-то не нравилось. Родители, понимая, что происходит, старались их не трогать лишний раз, давая им насладиться оставшимися часами.
Утром третьего дня вся полусотня стояла на церковной площади, ожидая выхода старшин. Поп уже отслужил молебен, и теперь оставалось только получить благословение остающихся. Вышедшие из общественного дома старшины были в новеньких черкесках, при оружии и со всеми имеющимися наградами. Сняв папахи, старики дружно поклонились замершим воинам и, перекрестив их, замерли. Макар Лукич, как самый старший, первым надел папаху и, вздохнув, громко скомандовал:
– С богом, казаки. Гойда!
– Гойда! – раздался в ответ рёв полусотни лужёных глоток, и казаки, вскочив в сёдла, направили коней к выезду из станицы.
Стоявшие поодаль старики и женщины поспешили к своим близким, прощаться. Катерина, отдав малышку Настасье, подскочила к Буяну и, уцепившись за стремя, зашагала рядом с конём, не сводя взгляда с мужа.
– Не журись, милая. Вернусь, – тихо пообещал Матвей, склоняясь к ней с седла. – Малых береги.
– Сберегу,