на весь город фотограф и бабник.
«А, попался, двоечник! Ничего так смотришься в бабочке на пляже, и морда у тебя такая не очень интеллигентная», – с довольной рожей, но несколько завистливо сказал Юрка. – «В «перлушнике» отрывался, сразу видно, даже форму официантскую не снял! А ничего, похож на заблудившегося дипломата. Пошли пивком оттянемся, выставляю».
Я смотрю на него влюбленным взглядом, и мы направляемся обратно к ресторану-кораблю, на верхней палубе которого расположился открытый буфет.
Как приятно сидеть с бокалом, смотреть вдаль и ни о чем не думать, наслаждаясь мгновением. Это вчера за столом я с кем-то спорил неизвестно о чем, что-то доказывал, умничал изо всех сил, а сегодня другое. Это то, что лучше любой тусовки, это кульминация вчерашнего вечера. Правда, есть в этом одна вечная проблема – плавный переход в новый праздник.
Первые дни лета – прекрасное время, все вокруг наливается жизнью, теплый ветер, стук волейбольного мяча, шум моря и много солнца… Как мы мечтаем об этом своей сырой и не слишком морозной зимой! А сейчас женщины скинули с себя «шкуры» и прогуливаются вдоль берега по пляжу, выставляя на всеобщее обозрение свои разнообразные формы. Тут есть дамы на любой вкус, однако те, что покрупнее, не дефилируют, они расплылись на подстилках у кустов, пытаясь расплавить лишнее, изредка протягивая руку к пакету с бутербродами. Дети стараются вырваться из-под опеки своих мамаш и поскорее залезть в еще не прогревшуюся воду. Надоедливые, но ожидаемые многими крики «Мороженое! Кому мороженое?!» раздаются со всех сторон. Все вокруг все время мажутся и мажутся кремами, кто для загара, а кто против него. Кипит обычная пляжная жизнь.
Смотрю сверху на этот человеческий муравейник и радуюсь вместе со всеми.
Что такое был у нас официант в начале восьмидесятых? Это западная душонка, случайно воплотившаяся в чьем-то теле на территории Советского Союза и пытающаяся всеми правдами и неправдами жить за счет трудового (и не очень) народа. Когда мой отец узнал, какую профессию я выбрал, его рука потянулась к месту, где в свое время крепилась кобура. Ему очень хотелось, чтобы я был достойным сыном отечества и на благо страны встал к станку или к прессу, повышая всеобщее благосостояние. Но, к его сожалению, я напялил на себя «халдейскую» официантскую форму, нацепил на шею черную бабочку и, перекинув через руку белую салфетку, рванул за нетрудовыми.
Первые дни я убирал со столов грязную посуду и учился обаятельно улыбаться. В награду после рабочего дня мои учителя вручали мне пятерку, чему я был жутко рад. Уже через месяц мне доверяли отнести заказ к какому-либо столу, где чаевых не светило. А через три месяца я полноправным членом влился в братство официантов.
Семь человек с высшим образованием под неусыпным оком метрдотеля Бусуркина денно и нощно дурили рабочий класс и интеллигенцию страны всеобщего благоденствия,