капитан стал ждать возвращения своих людей.
Рыцари и оруженосцы возвращались медленно, по одному, и последний из них присоединился к основному отряду лишь спустя час. К облегчению Роберта, они взяли в плен лишь двух оруженосцев из свиты лорда Донаха, которые вылетели из седел во время погони, к тому же у одного из них была сломана нога. Следов же остальных, как сообщили рыцари своему немногословному капитану, обнаружить не удалось.
Заметив торжествующее выражение на лице Роберта, Эсгар угрюмо пообещал ему:
– Мы найдем их, сэр Роберт, а когда это случится, ваши братья предстанут перед графом Ольстером. Их ждет суд, скорый и справедливый, и тогда они пожалеют о том, что сбежали. – Отрядив двадцать человек на поиски врагов и наказав им без посоха не возвращаться, сколько бы миль и времени для этого ни понадобилось, капитан согнал вместе пятерых своих пленников. – Я отвезу их сэру Ричарду в Баллимот. Половина выигрыша лучше, чем ничего.
Во время путешествия на север Роберта и остальных пленников выпускали из повозки только тогда, когда отряд останавливался на отдых. От берегов озера они по тропе, проложенной гуртовщиками, поднялись в горы, где их обступили вершины, теряющиеся в тумане и облаках. В течение нескольких дней, что они провели там, наверху, было так холодно, что казалось, вернулась зима, но потом они вновь спустились в долины, где уже лопались почки на дубах и ясенях, шумели весенние дожди и весело щебетали птицы. Как-то вдруг горы остались позади, а впереди раскинулась бескрайняя равнина.
С переменой местности изменилась и атмосфера в отряде; рыцари притихли и насторожились. Больших костров они теперь не разжигали, а по ночам Эсгар выставлял стражу из четырех рыцарей, опасаясь неожиданного нападения. На отдых они старались останавливаться только в крепостях, гарнизон которых составляли вассалы графа Ольстера. Но за все это время пленники не испытывали дурного обращения. Им давали еду и питье, снабдили одеялами, а раненых оруженосцев перевязали. Но размышления о том, сумели ли его братья благополучно достичь Шотландии, и тревога о собственном будущем сами по себе стали для Роберта нескончаемой пыткой.
Повозка замедлила ход почти до полной остановки, и внутри потемнело. Лязг прекратился, снаружи послышались команды, и лошади заржали, нервничая, когда возницы принялись понукать их, заставляя двигаться вперед. Ступицы колес заскрежетали обо что-то; очевидно, они миновали ворота или туннель, потому что солнечные лучи вновь осветили их подпрыгивающую на неровностях почвы темницу.
Повозка остановилась, полог откинулся, и в проеме показалось лицо Эсгара.
– Выходите.
Руки и ноги у Роберта были связаны, но не слишком туго, так что он сумел доползти до края. Соскользнув на землю и подслеповато щурясь от яркого света, он обнаружил, что стоит на широком дворе, обнесенном высокими каменными стенами. Кое-где к ним прижимались деревянные