вокруг. Люди криками расчищали дорогу небольшому бурому медведю, которого вели на цепи к загону, где ждали два мастиффа; с их клыков падала пена. – Ты имеешь в виду вас, тех, у кого дракон на щите?
Прежде чем Хэмфри успел ответить, толпа подалась в стороны, освобождая дорогу нескольким неприятным личностям, которые шли вслед за медведем. Один из них грубо толкнул мальчишку-попрошайку, который собирал милостыню в оловянную миску. Он даже не оглянулся, когда парнишка полетел в грязь, а несколько жалких монет, которые ему удалось выпросить, рассыпались под ноги окружающим.
Происшествие весьма кстати избавило Хэмфри от необходимости отвечать, и он указал на группу всадников, возвышавшихся над головами толпы.
– Смотри! Вот-вот начнутся скачки. – Он кивнул барышнику. – Мы вернемся, и ты согласишься на шестьдесят.
– Если его не купят раньше! – крикнул в ответ тот, когда Хэмфри повел Роберта к тому месту, где вереницей флажков была отмечена стартовая линия.
Здесь уже стояло несколько лошадей. На большинстве из них сидели сущие мальчишки с хлыстами в руках. Прямо перед ними простиралось пустое поле, и лишь вдалеке торчала виселица. Западный Смитфилд был не только ареной турнирных боев и ярмарок, но и местом казней. Приветственные крики зрителей слились в восторженный рев, когда один из всадников потряс сжатым кулаком в воздухе и лошадь под ним загарцевала и встала на дыбы.
Хэмфри заметил своих товарищей, чьи яркие шелковые накидки и шляпы с перьями выделяли их в толпе, словно алмазы, в серой массе лондонцев.
– Вон они. Идем. – У него за спиной Роберт прокричал что-то, и Хэмфри обернулся. – Что?
– Мне надо отлить.
Когда он зашагал прочь, Хэмфри догнал его.
– Подожди. Идем вместе, иначе ты не найдешь дороги обратно.
Хэмфри молча зашагал первым, направляясь к вязам, росшим неподалеку, там, где обычно устраивали открытую уборную. Он думал о том, как бы объяснить Роберту, почему он не может говорить о драконе, нарисованном у него на щите, или, точнее, о том, что означает этот рисунок, но эль кружил ему голову, и в царящем здесь шуме и гаме он не мог мыслить связно.
Уборная представляла собой канаву, которую стыдливо прикрывали полотнища холста, натянутые на двух шестах. Мужчины входили за загородку с одной стороны, а выходили с другой, затягивая завязки своих панталон и одергивая туники. Хэмфри и Роберт вошли в уборную вместе. Канава была полна нечистот, и во влажном воздухе висела резкая вонь.
Справляя нужду, Роберт насвистывал, запрокинув голову и глядя в темнеющее небо между кронами вязов.
– Значит, наши женщины отращивают бороды, говоришь? – внезапно поинтересовался он, глядя на Хэмфри.
Оба расхохотались. Хэмфри все еще смеялся, застегивая штаны.
– Что вас так рассмешило, милорд? – вдруг раздался чей-то грубый голос.
Они повернулись и увидели, что за загородку вошли четверо мужчин. Хэмфри узнал говорившего,