она медленно поднялась на нетвердых ногах и предстала пред ним, придерживая рейтузы на поясе. Голова ее была опущена, он не видел лица, но под его взглядом она передернулась и попыталась расправить вздрагивающие плечи. Она выглядела такой маленькой и беззащитной, что Ройс почувствовал укол совести.
– Дженнифер… – резко сказал он.
Она вскинула голову, и Ройс застыл в немом изумлении и невольном восхищении открывшейся его взору поразительной картиной. Она стояла как дикая, обезумевшая цыганка – рассыпавшиеся волосы окутывали ее золотым пламенем, огромные синие глаза горели от ненависти и невыплаканных слез – и медленно поднимала руку… руку, сжимающую кинжал, который, видно, сумела вытащить из его сапога во время порки.
И в тот невероятный момент, когда она высоко занесла его собственное смертоносное оружие, Ройс Уэстморленд подумал, что это самое великолепное создание, какое он когда-либо видывал, неистовый, прекрасный, яростный ангел возмездия; грудь ее вздымалась и опадала в гневном, отважном противостоянии врагу, возвышающемуся над ней, словно башня. Ройс понял: он причинил ей боль, унизил ее, но не сломил неукротимый дух – и внезапно утратил уверенность, что хочет его сломить. Мягко и просительно он протянул руку:
– Отдайте мне кинжал, Дженнифер.
Она подняла нож еще выше, целясь, как понял Ройс, прямо в сердце.
– Я больше не причиню вам зла, – спокойно продолжал он, а юный Гэвин украдкой подбирался к ней сзади, готовясь защищать жизнь хозяина. – Равно как, – многозначительно, словно отдавая приказ Гэвину, добавил Ройс, – не сделает этого и мой ревностный оруженосец, что в данный момент стоит позади вас, готовый – стоит вам только замахнуться – перерезать вам горло.
В гневе Дженни забыла, что в палатке оруженосец, что этот мальчишка был свидетелем ее позора. Мысль эта обрушилась на нее подобно лаве, извергающейся из вулкана.
– Отдайте кинжал, – повторил Ройс, вновь протягивая руку в уверенности, что теперь она ни за что не отступится. И он не ошибся. Кинжал, нацеленный в самое сердце, молнией сверкнул в воздухе. Только быстрая реакция позволила ему перехватить руку, выпростать клинок из смертельной хватки, и даже тогда, когда он рванул ее к себе, крепко обхватив тело, яркая красная кровь уже сочилась из царапины, которую она умудрилась нанести ему на щеке возле уха.
– Вот кровожадная маленькая ведьма! – взбешенно прошипел он, и все прежнее восхищение ее отвагой испарилось в тот миг, как только он ощутил на лице кровь. – Если бы ты была мужчиной, я убил бы тебя за такое!
Гэвин поглядел на рану хозяина с гневом, превосходившим гнев самого Ройса, перевел взгляд на Дженни, и в глазах юноши сверкнула жажда мести.
– Я кликну стражу, – вызвался он, бросив на нее последний ненавидящий взгляд.
– Не будь дураком! – бросил Ройс. – Хочешь, чтобы по лагерю разнеслась молва, что меня ранила монашка? Ведь это страх перед легендой обо мне поражает наших врагов, прежде чем они поднимут против меня оружие!
– Прошу прощения,