Рози! – воскликнул Джим, но та уже спешила прочь.
Бетси потащила его за собой, бормоча между хриплыми вздохами успокаивающие слова.
– Ты услышишь истории из Библии, думаю, споешь много красивых гимнов. Я не хочу, чтобы ты пошел по дурной дорожке, Джим, из-за того что у тебя нет ни отца, ни матери. Ты посмотри на ту толпу! Сейчас он будет говорить.
Бетси подтолкнула Джима к толпе зевак. Худощавый мужчина в очках и с густыми бакенбардами стоял на ящике, поворачиваясь из стороны в сторону. Он говорил высоким мягким голосом с ирландским акцентом, который Джим почти не мог разобрать. Некоторые из наблюдавших за ним людей смеялись, а группа мальчишек-оборванцев насмехалась над ним. Но мужчина, казалось, не слышал их и продолжал говорить. Джим попытался разобрать, что он говорит, и услышанное привело его в ужас. Это было почти то же самое, как если бы его схватили за шиворот и швырнули в длинную мрачную классную комнату в работном доме, где мистер Бэррек полосовал воздух своей жуткой веревкой.
– Бог есть любовь, – говорил доктор. – Бог добр.
– Нет, все не так! – закричал Джим. – Он не добр ко мне!
Все одобрительно засмеялись, закричали. Один из мальчишек на углу поднял комок грязи и метнул им в доктора. Грязь звонко плюхнулась ему прямо в лицо, заткнув рот, который он открыл, чтобы снова что-то сказать. Доктор закашлялся, вытер рот рукавом. Он проталкивался сквозь толпу, пытаясь удержать на голове шляпу. Проходя мимо Джима, он взглянул на него, всего на миг, и Джим не увидел в его глазах ни злобы, ни упрека, а одну лишь грусть.
Джим отвернулся. Бетси промокнула глаза рукавом.
– Иди! – рассмеялась она. – Возвращайся к своей Рози, бродяга! Не так уж много осталось того, чего ты не знаешь!
Джим помчался по улицам в поисках Рози. За ним бежали некоторые мальчишки из той толпы.
– Эй, Попрыгунчик Джим! – кричали они. – Подожди нас!
Но Джим не останавливался, пока не нашел Рози. Мальчики, тяжело дыша, догнали его и слегка стукнули кулаками в знак того, что хотели подружиться.
– Да ладно тебе, Попрыгунчик Джим. Станцуй нам! – кричали они.
Мальчишки стояли в порванной одежде, прижимаясь друг к другу, чтобы не замерзнуть, а Джим запрыгал, чтобы их рассмешить.
– Ты так ботинки сотрешь, – предупредила его Рози. – Прибереги свои танцы для приличной публики.
Но Джиму хотелось станцевать для мальчиков. Они нечасто смеялись. Им не над чем было особенно смеяться. Джим всегда стеснялся заговорить с ними, но после того дня, когда он рассмешил их, они часто приходили, чтобы посмотреть, как он танцует.
Один из мальчиков был неряшливым и рыжеволосым. Он напомнил Джиму Кончика, совсем чуть-чуть. Волосы у него были яркими, да еще торчали во все стороны из-под шапки, которую он носил на боку. Его пальцы вылезали из носков ботинок, похожие на холодных розовых креветок, а рубашка висела на тощих руках, как изорванный в клочья парус, свисающий с рангоутов. Он зарабатывал на это свое подобие жизни, продавая шнурки.
– Шнурки, мистер! – кричал он прохожим, размахивая шнурками над