в нем кричал от страха.
– Отпусти! – сказал Ник, и собака снова опустилась на задние лапы, недовольно ворча.
Джим прижал к себе руку. Зубы отпечатались на коже, выступили капельки крови.
– Вообще он довольно дружелюбный, – заявил Ник. – Пока ты дружелюбен по отношению ко мне. Понял?
Джим кивнул. Ему было слишком страшно, чтобы он мог говорить.
– Что ж, в таком случае мы отлично поладим, – сказал Ник.
Он поднялся, взял свой фонарь и поднял его вверх, медленно покачивая им из стороны в сторону. Далеко наверху, на складе Кокерилла, открылся ставень, и оттуда выглянуло белое лицо.
– Только не говори мне, что ты не готов! – закричало белое лицо. – Если мы не вывезем этот груз, мы пропустим завтрашний прилив так же, как и сегодняшний.
– Я знаю, – заорал в ответ Ник. – Я обучал своего нового мальчика.
Белое лицо скрылось, рядом с окном открылась дверь. Оттуда медленно спустили большую поскрипывавшую плетеную корзину. Ник спрыгнул в люк, на уголь.
– Фонарь! – рявкнул он, и Джим передал ему фонарь. – Отлично, забирайся.
Джим прыгнул вниз у него за спиной, ноги мальчика поскользнулись на кусках угля, когда он приземлился.
Внутри баржи было темно, как в глубокой пещере, лишь слабо поблескивали куски угля. Пахло сыростью и серой. Ник бросил Джиму лопату. В проеме люка показалась корзина, Ник опустил ее вниз, закрепил и начал бросать в нее уголь, тело его ритмично раскачивалось. Джим ударил по углю своей лопатой. Ему приходилось поднимать ее почти на высоту своего роста, прежде чем можно было перевернуть ее над корзиной, кроме того, несколько кусков угля, которые ему удалось поднять, скатились обратно и ударили его. Мальчик негромко вскрикнул, Ник на миг перестал бросать и презрительно фыркнул.
– Привыкай! – крикнул он.
Джим с трудом перевел дух, пытаясь снова засунуть лопату под куски угля, а Ник отложил свою и принялся ругаться. Отвесив Джиму подзатыльник, он встал у него за спиной, взяв лопату из-за спины у Джима так, что руки мальчика оказались под руками мужчины, и заставил его набирать уголь, поднимать его, снова набирать и снова поднимать в своем ритме. Когда он отпустил мальчишку, руки у Джима горели.
Мальчик старался изо всех сил, поднимая всего по два-три куска угля за то же время, что Ник отправлял в корзину полную лопату. Наклонялся, поднимал, снова наклонялся и снова поднимал, словно это было единственное, что имело значение в этом мире. Наконец корзина была наполнена. Ник что-то крикнул Белолицему, и корзина, заскрипев, стала подниматься на лебедке на самый верх здания.
Ник одним прыжком выскочил из люка, Джим кое-как выбрался вслед за ним, стараясь держаться подальше от собаки. Настал день, серый, как перья голубя.
Мужчина взял ведро и вылил из него воду в кастрюлю, стоявшую на небольшой железной печке.
– Принеси еще, – сказал он Джиму. – Во дворе есть насос.
Когда Джим прыгнул на доски пристани, он услышал, как Ник сказал, обращаясь к псу:
– Присматривай