пасека, пенсия 14 тысяч тенге (около 100 долларов). В общем, завидный жених. И никого, оказалось, в своей жизни, кроме Кати (моей мамы), он не любил. Но она ему отказала. Только долго потом жалела ту женщину, которой тридцать с лишним лет назад досталось такое сокровище.
Сегодня, ** февраля, я встречался со своим главным адвокатом Карлом Ивановичем Дурново. Эта столичная знаменитость ежемесячно обходится мне в сотни тысяч долларов, а я уже второй год прохлаждаюсь в тюрьме. Меня уже тошнит от этой козлиной бороденки. Он так и сыплет направо и налево заученными процессуальными фразами, а дельного слова по существу от него не услышишь. Но я вынужден его терпеть и платить ему баснословные гонорары, ибо любое обострение моих отношений с ним ничего, кроме вреда, мне не принесет.
– Мои подчиненные связались в Тель-Авиве с вашим партнером по бизнесу Леонидом Петровичем Неклюдовым, – проблеял наконец Дурново главное. – Он предлагает для облегчения вашего сегодняшнего положения принять на себя доверительное управление принадлежащим вам контрольным пакетом акций нефтяной компании. Исключительно ради вашего же блага. Это с богатого заключенного можно что-то стрясти, а с бедного-то что возьмешь. Я бы советовал вам прислушаться к предложению Леонида Петровича. Обладая вашими акциями, ему будет гораздо легче отстаивать интересы бизнеса. А вам-то какой прок от них в тюрьме?! Вы же ему доверяете?
Доверяю ли я Неклюдову? Смешной вопрос. Почему же Дурново задает его на полном серьезе? Спросить его, что ли? А он сам доверился бы шакалу, который учуял запах крови и решил воспользоваться случаем и поживиться? Пусть акции и обесценились сейчас в десятки раз, и от моего многомиллиардного состояния, о котором писал «Форбс», остались одни воспоминания, но это мои акции, моей компании. Она умрет вместе со мной. И никому никогда я их не отдам. Но адвокату я коротко ответил:
– Я подумаю.
Карл Иванович тут же стал собирать свой портфель из мягкой кожи, демонстрируя всем своим видом, что гонорар за этот месяц он отработал.
– Каких-нибудь пожеланий, требований по условиям заключения у вас к администрации следственного изолятора нет?.. Ну и чудненько. Мой бухгалтер тогда подготовит вам счет за январь. Вы уж извините, но сумма будет выше обычного. Что поделаешь? Все дорожает, – с этими словами адвокат откланялся.
От рукописи меня заставляет отвлечься реплика Редактора:
– Вы бы осторожнее обращались с литературой, господин Олигарх. Творчество – это прерогатива Создателя. А он весьма ревностно относится к двуногим, рискнувшим соперничать с ним в этом деле. Потому-то подавляющее большинство писателей, художников, актеров – люди неприкаянные, несчастные и бедные. Поверьте бывалому литератору на слово, коллега.
Как после такой затравки не продолжить разговор! Хитрый черт этот Редактор, знает, чем меня разжечь.
– Интересная точка зрения. Но как вы тогда