что это мы. Ладно, не будем отвлекаться на пустяки, пошли.
По дороге Воронин загрустил. Мы оба отлично понимали, что вероятность того, что это диковинное, такое странное подземелье имеет выход в Систему, находясь в которой уже было более-менее реально пытаться найти учебный центр, была крайне мала. Значит, придётся подниматься вверх на поверхность по коллектору, для того чтобы потом выйти на Систему с помощью точки заброса, которую придётся искать впятером в условиях, когда один из нас ранен настолько тяжело, что находится без сознания и может умереть в любую минуту. Притом в местности, полной взбесившихся по непонятной причине патрулей Альянса. Всё это оставляло не так уж и много шансов на успешный исход предприятия. Хотя оставался ещё путь направо, к непонятным клацающим звукам, которые, как начинал догадываться я, издавало то же самое существо, которое имело самое непосредственное отношение к гигантской паутине.
– Дима, в Системе около Центра в последнее время не происходило ничего необычного? Никаких там… наблюдений, эксцессов, слухов, пусть глупых?
– Нет, – ответил я, догадываясь, что раз у нас никогда не было всякой подобной чертовщины вроде белых полупрозрачных верёвок, смахивающих на паутину, то логично предположить, что Система не имеет соприкосновения с лабиринтом этого необычного подземелья, выход из которого мы сейчас пытались найти.
Мы снова вернулись обратно к шестерёнкам и опять пошли по штреку, сходящему вниз. Прошли паутину. После неё шли долго, сосредоточенно, время от времени останавливаясь для того, чтобы мой ведущий смог «прослушать» окружающее нас пространство.
Спустя около полтора часа, отсчитывая от обломков разбитых шестерёнок, мы пришли к новой развилке. Два хода, образуя подобие буквы Y по отношению к штреку, которым мы пришли, уходили в скрытую мраком неизвестность. Мы остановились, Юрьевич поправил свой автомат, висящий на правом плече, и произвёл процедуру прослушивания. К этому времени я почувствовал сильный голод и усталость, однако старался держаться, равняясь на моего спутника, который если и испытывал нечто подобное, то ничем не выказывал этого.
Посовещавшись, мы направились направо. Вскоре штрек устремился вверх, и, конечно же, идти стало значительно труднее. Зато воодушевился Воронин, наверное, мы на самом деле были всё-таки очень глубоко относительно поверхности, раз он приободрялся всякий раз, стоило только нам начать хоть немного подниматься. После двадцати минут непрекращающегося подъёма мы остановились для очередной прослушки, после чего решили немного отдохнуть. Юрьевич достал сигареты и посмотрел на часы.
– Полдень… угощайся, – протянул он пачку мне.
– Спасибо, – искренно поблагодарил я, взял сигарету и с наслаждением закурил.
Затем мы допили чай из фляги майора.
– Окурок сюда, Дима, – сказал Воронин и протянул мне железный портсигар, который служил пепельницей.
Факел догорал.
– Зажигать второй