пленил полковник Сафиуллин. Нет, замолчали!
А мимо шёл Ландаун:
– Да вы ещё не всю правду знаете про замалчивание! Самым первым Паулюса схватил за шкирку рядовой Крячко! Он передал его сержанту Аванесову, который пинком послал фельдмаршала к капитану Ибаррури. И уже полковник Сафиуллин отправил его к генералу Рокоссовскому, о чём было доложено товарищу Джугашвили.
– Так здесь же нет ни одного русского! – воскликнул Хабибуллин.
– В том-то и дело! – хмыкнул Ландаун, – А Черчилль поздравил с победой русскую армию.
– Я думаю, это был тонкий английский юмор.
Одиночество и пресса
Человек читал газету в автобусе.
«Зачем?» – подумал Ландаун.
«Жалко время терять!» – подумал человек.
«А мне жалко поездку в автобусе тратить на чтение прессы», – ответил Ландаун.
«А что в этой поездке хорошего?»
«Это редкий момент, когда ты предоставлен сам себе. Когда никому от тебя ничего не надо, и сам ты себя не заставляешь ничего делать. В этот момент ты свободен даже от себя».
«В самом деле? – подумал человек и свернул газету, – А почему же мы так боимся остаться наедине с собой? Едва уйдут гости – включаем телевизор. Выйдя от любовницы – бежим к жене. Остановив машину – разворачиваем газету. Что такого страшного в нас, чего мы сами в себе не переносим?»
«Не знаю, – ответил Ландаун, – я над этим не задумывался».
Кошка и свобода
Кошка бежала по улице, но внезапно остановилась и побежала назад.
«Еклмн! – удивился Ландаун. – Ведь не забыла же она ключи от дома».
Кошка скрылась за углом. Ландаун бросился за ней, чтобы посмотреть, чем она там занимается. Но кошки уже не было видно.
«Что бы ни вело кошку вперёд – запах, звук, любой внешний раздражитель – он изменяется непрерывно, и не мог развернуть её сразу в обратную сторону. Значит, у кошки есть внутренние мотивы, есть внутренний мир. Она не автомат. Здорово!» – вдруг обрадовался он.
«А человек? Часто ли он может позволить себе повернуть в произвольном направлении? Ох, нечасто. Наши социальные роли – начальника, мужа, друга, прохожего – нам этого просто так не позволят».
Ландаун повернулся в обратную сторону. Но, поскольку он никуда и не шёл, этот поворот ничего не значил.
Прочитав эту главу, Валерий Ланин покачал головой
– Это еще не Ландаун! Где философия? Где движение к истине? Название главы хорошее «Мимо шел…» Вот все и мимо – мимо Ландауна, мимо философа, мимо жизни. Смех местами есть, это не спорю. Но и только.
– А вот тут я с тобой не соглашусь! – заявил Колян Кондратьев. – Если есть смех – есть Ландаун. Смех для него – не украшение и внешние финтифлюшки. Смех Ландауна – это его взгляд на мир. Смехом он проверяет на прочность любое утверждение, а порой и само мироздание.
– А помните, как он доказал, что смех – производительная сила? – вступил в разговор я.
– Ну-ка, ну-ка! –