казался еще худее.
Бугай держал в руках вальтер, который своим дулом упирался Данилову в лоб.
– Так что, товарищ Данилов, – сказал Иван Степанович спокойно и безразлично, – можете молиться своему пролетарскому богу, – скривился презрительно и кивнул бугаю: дескать, в расход.
Толстым, как свиная сосиска, большим пальцем бугай взвел курок, а указательным уже почти надавил на спусковой крючок… Почти… надавил…
Не успел.
Данилов резко отбил руку с направленным на него пистолетом, другой сгреб за шкирку коротышку-щипача и швырнул его на бугая. Пуля ударила в потолок, осыпав всех белой известкой. От выстрела у всех на секунду заложило уши. Николай врезал Нехлюдову носком сапога под коленку. Тот так и не смог достать наган из-за пояса бриджей, охнул и подломился. Удар локтем под дых и второй – ладонью в нос, окончательно вывели его из строя.
Иван Степанович запутался рукой в складках плаща и все никак не мог отыскать карман. Его глаза были полны ярости, а презрительная ухмылка превратилась в звериный оскал.
Данилов бросился к нему, но на пути встал шустрый Кешка. Карманник растопырил длиннющие пальцы и выкинул руку вперед, стараясь выколоть чекисту глаз. Данилов отшатнулся, но щипач все же достал его. Средний палец мазнул по щеке, оставив глубокую царапину на коже, и попал в полуоткрытый рот Николая. Тот машинально сжал челюсть и мотнул головой. Кешка на миг опешил, потом удивленно посмотрел на то, как кровь капнула на его лаковый штиблет, взглянул на руку, глаза его закатились, и он как куль обрушился вниз.
Вовремя.
Бугай прицелился в Данилова, но тот плюнул ему в лицо откушенным пальцем. Неожиданное падение Кешки и брызги кровавой слюны заставили бандюгу опустить глаза. Этого хватило, чтобы Николай успел схватить со стола тяжелый телефонный аппарат и двинуть им бугая промеж глаз. От удара тот отлетел к стене, врезался затылком в дверной косяк и ополз.
А немецкий резидент правой рукой легко подхватил тяжелый табурет, замахнулся и, чтобы сподручней было ударить, чуть вытянул вперед левую. Николай цепко схватился за прорезиненный рукав, ввернулся под ноги Ивану Степановичу, упал на колени и потянул шпиона вниз, пытаясь перебросить через себя. Рукав затрещал, и Данилов вдруг осознал, что отрывает этот рукав от плаща, а вместе с ним отрывает и руку. Он успел удивиться, прежде чем получил страшнейший удар по затылку.
Теряя сознание, Данилов услышал на улице шум, потом досадливый вздох, стук двери, и уже проваливаясь в пустоту, рефлекторно прижал к груди оторванную руку немецкого резидента.
Только через несколько дней в больнице, когда Николай немного пришел в себя, Горыныч рассказал ему, как догадался, что вражеские агенты изменили место посадки немецкого транспортного самолета. Как ребята лихорадочно соображали, куда вражины могут отогнать грузовик со «Стрелой». Как кто-то вспомнил