спрашивает Ленин.
– Пятнадцатое июля 1917 года. Есть какие-нибудь просьбы?
– Бумагу, ручку. И свежие газеты.
– Давайте договоримся, repp пастор. Первые две недели никаких газет.
– Соглашайтесь, Учитель, – улыбается Радек.
– Хорошо. Тогда работы Маркса и Энгельса.
– Найдем, – улыбается Радек. – Разве что на немецком языке.
– Пусть! Буду сам переводить! – бодро заявляет Ленин.
Железнодорожная станция Луга.
День.
В каморку станционного телеграфа вбегает начальник станции. Телеграфист потрясает ворохом телеграфных лент:
– Зиновий Петрович! А они настаивают, чтобы вы пропустили эшелон 214!
– И куда же я его пропущу! Телеграфируй, все пути забиты!
– кричит в ответ начальник станции и с тоской смотрит в окно.
Действительно, мощный железнодорожный узел в коллапсе. На всех путях военные эшелоны. На платформах броневики, пушки. Вагоны с надписями «40 человек, 8 лошадей» полны лошадей и солдат.
Начальник станции вытирает пот с лысой головы:
– Телеграфируй, Тимоша! По приказу Верховного главнокомандующего генерала Корнилова![41] У меня в гостях корпус генерала Крымова. «Дикая дивизия»![42] И убираться пока не собирается. Пусть Рогожкин пускает свои поезда через Демьянск! – он натягивает фуражку и выходит по коридорчику на пристанционную площадь. Смотрит.
Площадь забита стоящими на коленях казаками – мусульманами из «Дикой дивизии». Это совершается намаз.
Сзади начальника возникает опять телеграфист с лентой телеграммы:
– Зиновий Петрович! А они опять…
– Тихо! – обрывает его начальник станции шепотом, – Видишь, молятся. Уважение поимей!
– И долго они у нас будут это…? Стоять? – тоже переходит на шепот телеграфист.
– А черт их знает, – отвечает начальник станции. – Генерал Крымов[43] поехал в Петроград к Керенскому. Видать, ультиматум повез от генерала Корнилова.
– Да чего там тянуть?! Вперед! По коням! Опять же станцию освободят.
– Не-е-ет… Генералы наши русские люди. А русский человек, Тимоша… Он до-о-олго запрягает…
31 августа (13 сентября по новому стилю) 1917 года.
Петроград. Мариинский дворец. Приемная
Председателя Временного правительства Керенского.
День.
В приемной адъютант генерала Крымова и два офицера в форме туземной дивизии. Газыри, папахи, кинжалы.
И еще там топчется полковник Самарин.[44]
В приемную входит Терещенко.
– Александр Федорович свободен? – спрашивает он секретаря.
– Никак нет-с! У них генерал Крымов. Просили не беспокоить.
С грохотом распахиваются двери кабинета. В приемную вылетает разъяренный генерал Крымов. За ним семенит Керенский, приговаривая:
– Вы меня не так поняли, генерал. Я наоборот…
– Я вас прекрасно понял, гражданин