в сейфы к постояльцам. Случалось, что позаимствует у туристов сотню евро. Но она всегда закрывала сейф. А тут не сдержала искушения. Бриллиантовое колье от Тиффани! Но в ближайшем ломбарде ей не дали за него и трёхсот евро!
– Там одних только бриллиантов на десять тысяч! – в сердцах возразил я.
– Цирконий и обыкновенное стекло! Единственная его ценность – серебро в позолоте, но оно сейчас так дёшево!
Мигель встал:
– Ваши деньги бедняжка Тереза успела потратить. Колье я вам вернул. Думаю, что вы не будете настаивать на своём заявлении.
Я не знал, что сказать. Моё молчание полицейский принял за согласие.
– Доброй ночи, сеньор Козак, – сказал каталонец и вышел из бара.
Из глухих притонов Барселоны
Под огонь хохлацких батарей
Принесли Вы эти песни-звоны
Изумрудной родины своей.
Монгол скверно играл на гитаре, но его импровизация под Вертинского в нашем окопе вызвала дружные аплодисменты. Только каталонец Хуан Дорадо по кличке Барса не смеялся. Гневно сверкнув глазищами мавра, он вырвал из рук Монгола инструмент и на ломаном русском выпалил:
– Это моя гитара! Никто трогать нельзя. Только я играть можно.
Я объяснил по-английски Хуану, что Монгол вовсе не хотел его обидеть, а просто пошутил по-дружески. Рассказал про певца Александра Вертинского, его песню о Барселоне и как Монгол её ловко перефразировал.
– «Асфальт парижских площадей» он заменил на «огонь хохлацких батарей». Рифма не нарушена, а смысл – новый. Теперь эта песня о тебе, Барса. Как ты приехал на Донбасс защищать свои принципы с оружием в руках.
Барса расцвёл в улыбке.
– Тогда я спою ребятам свою любимую «Песню птиц». Спасибо, сеньор.
Глава 3
Белые вороны и чёрные
Когда человек влюбится, то он всё равно, что подошва, которую, коли размочишь в воде, возьми, согни – она и согнётся.
– Тату, лізе чорт у хату!
– Дарма, абрі не москаль.
– Сеньор Козак! Этот полицейский придумал классное прозвище. Я теперь только так буду к тебе обращаться.
За завтраком Катя пыталась шутить, но у неё это плохо получалось. Атмосфера искусственности и лицемерия повисла над нашим столом.
– Ты мне ничего не хочешь сказать? – спросил я.
– Ты про что, милый? – ответила она с полным ртом, уплетая омлет с притворным аппетитом.
– О колье. Почему ты солгала мне, что оно бриллиантовое?
– А ты думаешь, я такая дурочка, брать в поездку настоящие бриллианты? Я сделала себе два колье: одно – настоящее, другое – дешёвый дубликат. Видишь, была права, он пригодился. Да будь это настоящие бриллианты, нам бы никакая полиция их не вернула.
– Ты меня подставила. Мне могли предъявить обвинение в попытке мошенничества.
– Но не предъявили же, сеньор