редкость, и потому Джулия чувствовала себя крайне неуютно оттого, что скрывала от него некоторые стороны своей личной жизни – например, ее самое последнее свидание.
У нее не хватило духа подробно рассказать Майку об этом, потому что Майк… ну… в общем-то… не был тем самым Мистером Загадочным Незнакомцем, когда дело доходило до его чувств к ней, а Джулии не хотелось обижать его. Да и что она должна ему сказать?
«По сравнению с другими мужчинами, назначавшими мне свидания, Ричард просто великолепен! Я, конечно же, встречусь с ним снова, если он пригласит меня!»
Майк тоже хочет пригласить ее на свидание, вот уже пару лет Джулия знала об этом. Но ее отношение к нему – за исключением чисто дружеского расположения – было достаточно сложным. Что вполне естественно. Джим и Майк – друзья со школьного возраста, Майк был шафером Джима на свадьбе, Майк – один из тех немногих людей, которые поддержали ее после ухода Джима из жизни. Он почти как брат, и Джулия не представляла, что она будто по мановению волшебной палочки станет относиться к нему совсем иначе.
Все гораздо сложнее. Поскольку Джим и Майк были близкими друзьями, поскольку Майк был существенной частью ее и Джима жизни, сама мысль о том, что она когда-нибудь примет его ухаживания, далекие от простой дружеской привязанности, вызывала у Джулии смутное ощущение предательства. Если она согласится на свидание, означает ли это, что она в глубине души ждала такой встречи? А что подумал бы Джим? Сможет ли она когда-нибудь посмотреть на Майка, не думая о Джиме и о тех днях, когда они были вместе? А что, если они с Майком все-таки когда-нибудь встретятся, но из этой затеи ничего не выйдет? Их отношения наверняка изменятся, а Джулии просто невыносима была мысль о том, что она может потерять такого друга. Гораздо лучше, если все останется по-прежнему.
Джулия подозревала, что Майк все понимает и именно по этой причине не особенно настаивает на скором переходе отношений на новый уровень, несмотря на то что ему этого очень хочется.
Однако иногда – как, например, прошлым летом, когда они вместе с Генри и Эммой катались на яхте и водных лыжах, – у Джулии возникало ощущение, что Майку очень трудно скрывать свои истинные чувства к ней. В такие минуты он вел себя довольно комично. Вместо того чтобы изображать из себя этакого Мистера Счастливчика – первым смеяться над шутками, которые иногда отпускаются и на его счет, безоговорочно отправляться за пивом по чьей-либо просьбе, – он порой делался на удивление тихим. Моргал, закатывал глаза, сосредоточенно разглядывал ногти. Когда же Майк улыбался ей, то с таким видом, будто хотел сказать: «Эй, малышка, ты не против выкурить косячок и славно оттянуться?»
Его старший брат Генри становился безжалостным, когда Майк впадал в подобное настроение, и ехидно осведомлялся, не переусердствовал ли тот во время ленча с бобами, потому что у него вид человека, мучающегося несварением желудка.
В подобных случаях Майк моментально опускался на грешную землю.
Вспомнив об этом, Джулия улыбнулась. Бедный Майк.
На следующий день он стал прежним Майком, к которому она привыкла. Таким он нравился ей гораздо больше. У Джулии