которого он хотел бы видеть в своем воспитаннике. <…> Это был идеал английского джентльмена, отличающегося, прежде всего благовоспитанностью, сказывающейся и во внешности – умение одеваться, в манерах, в обращении, и внутренне – в сдержанности, самообладании. Выше всего для него – долг и честь. <…>
Основная черта предлагаемого им метода воспитания <…> сближает его с защитниками трудовой школы. Это – действенный принцип воспитания, развитие и физических сил, и характера человека, и его ума путем тренировки действием его способностей. <…>
Таким же закаливающим процессом, как и физическое воспитание, должно быть и моральное воспитание. Сущность его сводится к подчинению желаний контролю разума, к образованию постоянных привычек к правильным действиям. «Привычки, – говорит Локк, – оказывают более постоянное влияние и проявляют себя легче рассудка, к которому мы как раз редко обращаемся за советом, когда наиболее в нем нуждаемся, и еще реже повинуемся его совету». Первое, к чему нужно приучать мальчика, это – к самообузданию: не нужно удовлетворять каждого желания, каждого требования детей; во всяком случае, им нужно отказывать в том, чего они требуют особенно буйно, своекорыстно. Нужно бороться также со стремлением командовать и со склонностью к жестокости, со лживостью и ленью; нужно пробуждать любовь к истине и благожелательность, щедрость и храбрость. Действовать нужно личным примером воспитателя. Нужно также, заставляя детей делать что-либо, приводить им достаточные основания. Вообще нужно возможно раньше начинать рассуждать с ними. Чем раньше мы начнем обращаться с мальчиком, как с мужчиной, тем раньше он им станет. Но при этом Локк оговаривается: «Рассуждать нужно лишь постольку, поскольку это позволяют способности и уровень развития мальчика». <…> При обучении вообще нужно избегать всякого принуждения, превращающего учение в муку для ребенка, вселяющего подчас отвращение к нему на всю жизнь. Учение должно вызвать такое же удовольствие, как и игра, при этом работа и игра должны чередоваться. <…>
В первой половине XVIII века <…> движение «просвещения» или движение рационалистическое, сперва поднявшее бунт против всякого формализма в области и религии, и морали, и общественных отношений, против всякой сословной неправды, само выродилось в своего рода формализм и аристократизм. <…> Главные свои удары оно направило против церкви, которую Вольтер называл бесчестием страны, против ее обскурантизма и догматизма, против бесчеловечных гонений всех инакомыслящих. <…>
Монро дает следующую суровую, но справедливую оценку этого движения <…>: «Оно ставило целью заботиться о культуре немногих, побороть узкую традиционность и догматизм в жизни тех, кто господствовал в обществе, и обеспечить царство разума среди образованного класса. Оно хотело поставить новую аристократию ума и богатства на место старой аристократии происхождения, положения, церкви».
Глава восьмая
Формализм и аристократизм рационалистического движения