Собирались ориентироваться по Полярной звезде? – спросила Эмма. – Еще до войны.
Джулиан закинул руку за голову. Его ресницы поблескивали в лунном свете.
– Ага. Я хотел сбежать из дома и вступить во Французский иностранный легион. Взять себе имя Жюльен.
– Да, конечно, ведь так тебя бы ни за что не разыскали, – хмыкнула Эмма и повернулась к другу. – Джулс, что тебя тревожит? Я чувствую, что-то не так.
Он не отвечал. Эмма видела, как медленно поднимается и опускается его грудь, но звук его дыхания тонул в шуме прибоя.
Протянув руку, она написала у него на предплечье: «Ч-Т-О Н-Е Т-А-К?»
Джулиан отвернулся от нее и поежился, как будто ему внезапно стало холодно.
– Дело в Марке.
Эмма все еще не видела его лица – только ухо да линию подбородка.
– В Марке?
– Я думал о нем, – сказал Джулиан. – Больше обычного. Понимаешь, Хелен всегда можно позвонить и услышать ее голос, даже если она на острове Врангеля. Но Марк вполне мог погибнуть.
Эмма села.
– Не говори так. Он не погиб.
– Знаю. И как ты думаешь, откуда? – хрипло спросил Джулс. – Я каждую ночь ждал появления Дикой Охоты. Но ни разу не дождался. По статистике, она должна была проскакать здесь хотя бы раз за эти пять лет. Но этого не произошло. Я думаю, Марк этого не допускает.
– Но почему? – Эмма во все глаза смотрела на друга. Пожалуй, еще ни разу она не слышала в его голосе столько горечи.
– Потому что он не хочет нас видеть. Никого из нас.
– Потому что любит вас?
– Или потому что ненавидит. Не знаю. – Джулиан беспокойно заерзал на песке. – Я бы на его месте ненавидел. Порой я и сам его ненавижу.
Помедлив, Эмма призналась:
– Я тоже ненавижу родителей за то, что они погибли. Но только иногда. Джулс, это ведь ничего не значит.
Услышав это, Джулиан повернулся к Эмме лицом. Его глаза казались огромными черными безднами с сине-зелеными ободками.
– Я говорю не о такой ненависти, – тихо сказал он. – Боже, если бы он был здесь, все было бы по-другому. Все сложилось бы по-другому. Мне не нужно было бы каждую ночь оставаться дома, боясь, что Тавви проснется. Не нужно было бы корить себя за то, что я прячусь здесь, на пляже, потому что мне просто хочется вырваться на свободу хоть ненадолго. Тавви, Дрю, Ливви, Тай – у них был бы человек, который смог бы их воспитать. Марку было шестнадцать. А мне – всего двенадцать.
– Никто из вас не выбирал…
– Нет, никто из нас не выбирал. – Джулиан сел на песке. – У нас не было выбора. Но если бы у меня был выбор, я бы поступил совершенно иначе.
Эмма понимала, что не нужно задавать вопросов. Джулиан и так был на грани. Но такого не случалось с ним еще ни разу, и она не знала, как вести себя, как быть.
– Как? – прошептала она.
– Я вряд ли принес бы клятву парабатая, – четко, ясно и жестко ответил Джулиан.
Эмма содрогнулась. Ей показалось, что она зашла в океан по колено и ее вдруг сильно ударило волной.
– Ты