расспрашивать, однако если человек знает кое-что такое, чего ему не следовало бы знать, это заставляет его быть более сдержанным, терпеливым и молчаливым.
– В общем, – снова заговорила мама, – Анна никогда не оседала в каком-нибудь одном месте. Она привыкла к подобному образу жизни.
По правде говоря, до сего момента мне даже нравилось, что Анна была такой. Она появлялась в своем образе светской львицы, вносила некое оживление в нашу жизнь и потом исчезала. Зачем было нужно что-то еще?
– Она пару раз приготовила нам ужин, – сказала я.
Маму это удивило: она раскрыла глаза шире, чем обычно, и приподняла брови.
– Она мне об этом не сказала… Не хотела, наверное, чтобы я была ей чем-то обязана. Ну и как она готовит?
– Неплохо.
– Я не стану ей ничего говорить по этому поводу, чтобы она не почувствовала себя неловко. А мне самой даже спокойнее, что зрелая женщина присматривает за вами и заставляет вас вовремя поесть. Ты вообще-то похудела. Ну, хотя бы твоего брата будут кормить до отвала теми ужасными паэльями, которые готовит твоя бабушка.
Она всегда говорила «твоя бабушка», а не «моя мать» или «мама». Своего отца она тоже никогда папой не называла. Она относилась к ним скорее как к дальним родственникам, чем как к собственным родителям, и у нас дома их чаще всего называли по именам – Марита и Фернандо.
– Анхель звонит?
– Время от времени. Бабушка говорит, что он уже черный, как уголь.
Мама покачала головой и на секунду закрыла глаза.
– Возможно, я была по отношению к ней уж очень сурова.
Я была уверена, что она вела себя так по отношению к бабушке из‑за чего-то, что было связано с Лаурой, чего-то такого, чего она не могла своей матери простить.
– Мне кажется, ей хотелось бы приехать тебя навестить.
– Хорошо, мы поговорим об этом как-нибудь потом. Самое главное – это то, что Анхель в надежных руках и что тебе не нужно о нем заботиться.
Я попыталась прийти домой раньше Анны, но эта моя попытка закончилась ничем. Сосед сказал мне, что два часа назад он дал ключи высокой, худощавой, симпатичной («хотя нельзя сказать, что прямо-таки красавице») и элегантной сеньоре, от которой исходил очень приятный запах.
– Ее зовут Анна, – добавил он. – Такое простенькое имя для нее совсем не подходит. Ее следовало бы назвать Пенелопа. Она пришла с собакой.
Выходит, Анна пришла к нам домой с большим запасом времени до того момента, когда там могли появиться мы с отцом.
Я открыла дверь, и меня удивило, что, пробыв в нашем доме уже довольно долго, Анна еще даже не начала готовить ужин. Не знаю почему, но когда сосед сказал, что отдал ключи два часа назад, я подумала, что едва переступлю порог дома, как тут же почувствую аппетитнейший запах, доносящийся