У французов отсутствовала сверхтяжелая артиллерия, и брать расширенный лагерь Меца,[31] а равным образом и форты Страсбурга, им было нечем.
При любом продвижении к Рейну эти две ключевые крепости расчленяли боевой порядок французов, нависали над флангами и, главное, контролировали железные дороги. Практически, не овладев Мецем и Страсбургом, французы не продвинулись бы дальше реки Саар.
Зато в случае поражения во встречном сражении в Арденнах они просто отошли бы за Маас и линию крепостей, в этом смысле особого риска в «Плане № 17» не было.
Гораздо более интересная игра возникала, если бы немцы большими силами наступали бы через Люксембург и южную Бельгию. Французское командование видело в этом риск: противник выигрывал их фланг. В этом случае предполагалось в свою очередь атаковать во фланг обходящее крыло немцев, для чего войска в Арденнах разворачивались не на восток, а на северо-восток, одновременно вытягивая свое расположение к северу до места слияния Самбры и Мааса.
«Сыграно» в соответствии с каноном шахматной игры: контрудар в центре является лучшим возражением на фланговую атаку. На шахматной доске с ее плоской метрикой атака на фланге всегда будет отставать от контригры в центре (при правильной игре обеих сторон). Однако метрика западноевропейского ТВД искривлена: кратчайшее расстояние между точками далеко не всегда есть прямая линия. Движение в центре, в лесистом бездорожье Арденн, при прочих равных условиях осуществляется медленнее, нежели движение по фландрским равнинам. Потому во Франции и Бельгии наступление в центре будет развиваться медленнее, нежели обходной маневр через Бельгию. Вызывает удивление, что французы не разобрались в этой, не такой уж сложной, проблеме до войны» (Комментарии к книге М. Галактионова «Темпы операций»).
К этому следует добавить, что риски наступления противника через центральную и северную Бельгию французы вообще не рассматривали. В худшем случае они ожидали там «набегов германской кавалерии». Против этих набегов развертывалась группа второсортных территориальных дивизий генерала д’Амада, гарнизон Мобежа, какие-то батальоны в упраздненной крепости Лилля. Ну и, если англичане соблаговолят прислать свои войска, на что французское командование, вообще говоря, не имело права рассчитывать, английская экспедиционная армия развернется к северо-западу от линии французских войск и как-то прикроет их фланг.
В целом французский план, по крайней мере, гарантировал, что войска, в отличие от 1870 года, своевременно развернутся на восточной границе, займут крепостные районы и под их прикрытием вступят в бой. Исход этого боя даже с французской точки зрения оставался гадательным. Французы говорили о наступлении, думали о наступлении, приняли ура-патриотический наступательный устав, рассчитанный более на «наступательный дух французского солдата», чем на какую-то оперативную или тактическую реальность, но в глубине души они прекрасно понимали, что после первого же столкновения войск