сосредоточить усилия на выработке единых общеимперских планов, способных охватить все движение продукта от производителя к потребителю. Это, в свою очередь, связывалось с осуществлением мер типа принудительного синдицирования предприятий, введения разрешительной системы перевозки всех грузов, государственного ценообразования. Ключевым моментом здесь выступал транспорт как техническое условие планомерного распределения продукции по территории страны. А именно в контроле за распределением многие экономисты видели краеугольный камень искомой плановой системы.
Победа Февральской революции резко динамизировала социально-экономические и политические процессы в стране. И, пожалуй, главное, на чем сосредоточилось внимание новой власти, было повышение эффективности государственного вмешательства в народное хозяйство. В системе экономико-политических ценностей на первое место выдвинулось понимание государства как субъекта, способного разрешать трудности, которые обусловливались войной и участившимися перебоями в функционировании капиталистического воспроизводственного механизма, опирающегося на частные интересы и конкуренцию. «…Вся задача целиком, очевидно, далеко выходит за пределы того, что может дать частный почин, интересы которого очень часто не сходятся с интересами целого. Только государство, и притом государство, обслуживающее не интересы кучки привилегированных, а действующее в интересах всего народа, может вывести страну из хаоса и развала», – писал тогда Н.М. Ясный[58], впоследствии ставший известным американским экономистом-советологом.
Для осуществления этих функций экономисты и хозяйственные деятели, включая ряд крупнейших предпринимателей, сходились в признании необходимости придания новому правительству широких полномочий. Раздавались выступления за централизацию значительной части прибыли, за разработку целостного государственного плана, который помог бы остановить распад национального хозяйства и обрисовать достаточно ясную перспективу подъема. Последнее подчеркивалось особо, причем всеми – от социалистов до монархистов (если отвлечься, разумеется, от наиболее радикальных представителей тех и других, одинаково отрицавших установившийся после революции режим). Плана требовали марксисты, поскольку это соответствовало их доктринальным установкам. За план выступали и предприниматели, надеясь благодаря ему стабилизировать хозяйственную ситуацию.
Увлеченность идеей планирования была распространена не просто широко, но подчас принимала самые неожиданные формы. Приход к власти «верных слуг народа» в лице Временного правительства (которое действительно включало в себя видных представителей имущих классов и интеллигенции России), всеобщий энтузиазм и единство самых разнородных сил, обеспечившее падение самодержавия в считанные дни, – все это создавало иллюзии быстрого хозяйственного урегулирования, легкого восхождения на экономические вершины, недоступные