там ее не было. Когда я нуждалась в ней больше всего. Черт возьми, и когда я была нужна ей больше всего! У меня возникло жуткое чувство. Кто-то хочет ей страшно навредить.
У чувака, что рылся в ее столе, были выцветшие голубые глаза, цвета замерзшего озера. Зловеще голубые. И он что-то искал – готова поспорить, не деньги.
Я провожу некоторое исследование, пытаюсь взять в толк, кто такая доктор Бетси, зачем она придумала мне этот дневник. И «погуглила» Юнга. Он клевый чувак – пишет, как блуждал в темноте, когда еще только изобретали автомобиль и все такое. Но я все поняла. Думаю завести блог, специально для готов. Особенно про сны.
С тех пор как я занялась с Бетси, мои сны стали более… тревожными. Раньше я помнила только отрывки, странные фрагменты – изразцовый пол в шашечку или каменную зубчатую стену замка. Красные туфли.
А теперь сны стали интенсивнее. Краски кричат, и каждая деталь прямо шипит.
А есть один сон, которым я не могу поделиться ни с кем.
Мне снится кровь. Чаны с кровью. С человеческой кровью. Какая-то женщина из белого мрамора соскальзывает в блестящую латунную ванну с широкими медными стяжками. В ванну, полную крови.
Ее тело погружается по плечи, и она удовлетворенно вздыхает. «Аххх! – говорит она. – Аххххх!»
Как будто в долбаном джакузи.
Она черпает кровь руками и плещет на свое каменное лицо; красная жидкость свертывается у нее на ногтях, окрашивая кончики пальцев.
Это все долбаная готика, но меня просто выворачивает. Я просыпаюсь и вскакиваю с безумным визгом.
Подбегает мама и кричит: «Проснись, милая, проснись!»
Но я не могу забыть последний образ из сна: каменная женщина с улыбкой медленно погружается в ванну, пока не скрывается в крови вся целиком.
Глава 14
Где-то в Словакии
7 декабря 2010 года
Грейс ощутила, как из открытой двери тянет холодом, и услышала гулкое эхо чьих-то шагов. Ничего не видя с мешком на голове, она попробовала сосредоточиться. Шаги гулкие. Сквозняк был холодный, несмотря на огонь, тепло которого она явственно ощущала и даже слышала потрескивание дров. Наверное, она в каком-то большом здании – слишком просторном, чтобы хорошо отапливаться. Чувствовался запах, затхлый, густой – и холодный. Пчелиный воск, кедр, острый дух древних ковров и заплесневелых гобеленов, отсыревших от постоянных дождей. Запахи старинного замка…
– Ну, теперь вы уже готовы говорить, доктор Пэт? – спросил какой-то человек на беглом английском, хотя и с акцентом.
Кто-то снял ей с головы мешок, взъерошив ее седые волосы.
Она осмотрела помещение. Перед ней стояли три исхудавшие женщины и смотрели на нее глубоко ввалившимися глазами. Они выглядели болезненными – истощенные и бледные.
Грейс поморгала, пытаясь получше рассмотреть их. Лица женщин были покрыты белилами. Во взглядах явно читалось недоедание – словно у изголодавшихся зверей, рыщущих в поисках добычи.
Она обернулась к говорившему и удивленно вздрогнула. Это был тот самый мужчина, который без какой-либо видимой причины угостил ее шампанским