на углу Ломоносовского проспекта и Профсоюзной улицы. И в ней торговать пивом и кондомами. Потом я его к себе в Питер перетянул, как квартиру купил. Так что знаю я… Знаю, как себя ломать.
– А философы тут нужны? – не унимался я, прекрасно понимая уже, что гоню пургу просто от безысходности.
– Ну разве что в школе детишкам преподавать. Университетов тут нет нигде. Не доросли до них. Специалистами нас Старый Свет пока обильно снабжает. В одесской школе философию преподает Григорий Аскарян, но он слепой. Будешь там, поговори с ним подробней на эту тему.
– Звиздец. Вся жизнь насмарку, – констатировал я. – Скрипач не нужен.
– Какой скрипач? – не понял Арам.
– Это фраза из фильма «Кин-дза-дза». Помнишь такой? Там тоже Орден был с эцилоппами…
– Погоди, Жора, страдать, – участливо сказал Арам. – Посиди немножко, не уходи только, я сейчас подойду.
И Арам удалился в кухонную дверь, обогнув стойку, которую активно полировала тряпкой Агнешка.
Потом вернулся тем же маршрутом с двумя большими коньячными бокалами, в которых плескалось грамм по сто пятьдесят янтарной жидкости.
– Вот, – сказал Арам, ставя их на стол, – я тебе обещал настоящий армянский «Двин», – и подвинул один бокал ко мне. – Вкуси остатки божественной амброзии. После того как французы в Ереване коньячный завод перекупили, они наши старые спирты многолетние к себе во Францию бочками увозят, а к нам свой неликвид спихивают на разлив. Совсем марку армянского коньяка испоганили проклятые лягушатники. А в коньяке, как еще великий Шустов[134] открыл, сорт винограда совсем не главное. Важно, под каким солнцем этот виноград растет. И на какой земле. Но главный секрет Шустова был в воде. С гор он провел акведук прямо на завод. И не откуда-нибудь, а со знаменитого Катнахбюрского родника[135]. Поэтому вода на заводе всегда свежая, чистейшая и очень мягкая. И дуб наш лучше, чем лимузенский[136]. Меньше паров пропускает, больше своих соков отдает, и лишнюю воду оттягивает. Выпьем, Жора, за Шустова – этого великого человека. Слава богу, что он не дожил до такого глумления над своим детищем.
Арам тихонько звякнул своим бокалом о мой.
Пригубили. Коньяк действительно был божественный. Как говорится, дореволюционного качества. Пить такой залпом было бы верхом варварства.
Мы сидели и молча потягивали благородный янтарный напиток. И никто не мешал нам наслаждаться коньяком и обществом друг друга.
– Ты все-таки подумай над идеей постоялого двора в Одессе, – вернулся к своему предложению Арам.
– Арам-джан, – покачал я головой, – давай я сначала эту новоземельную Одессу сам посмотрю. Вдруг мне там жить совсем не понравится. Но если я ничего по себе не найду, то обещаю тебе, вернусь к этому вопросу. А за щедрое предложение спасибо.
– Вот и договорились. – Арам допил коньяк. – Ты извини, но меня кухня ждет. Дело есть дело. Хотя сегодня с вами я немного душой