на звездное небо или на небо без единого облачка. Смотрела, как встает розовое солнце. Такое большое и необычного цвета. Смотреть можно было в самом начале дня. Потом светило лезло выше и становилось жарче, ярче. Уже не поглядишь. А солнцезащитных очков у Маши не было. У нее вообще ничего почти не осталось из ее мира. Куртка, сапоги, носки остались у липучих лиан. На берегу озерка у водопада она оставила белье.
Из одежды был рваный свитер, футболка зеленая и брюки, рваные на коленках, рваные на поясе. Зашить их было нечем. Волосы она заплетала, завязывала вытянутой ниткой из свитера. Вот и весь скарб.
Первые три долгих дня рука ужасно ныла, Маша ее пыталась не тревожить, но перевязать и зафиксировать ее было нечем. В итоге Маша сняла свитер и стянув его узлом, сделала примитивную косыночную повязку. Рука немного успокоилась.
В лесном массиве все деревья были очень высокими, она слезала с дерева и поднималась в крону с большим трудом. Рука просто ныла не переставая, давая уснуть не сразу, Маша ее растирала, осматривала при свете дня, окунала в воду и грела на солнцепеке. Ничего не помогало, рука ныла и ныла. На фоне этих фантомных болей уже начал подживать все мелкие ранки, полученные ее при подъеме на ту скалу и полученные в бою за свободу с лианами в овраге. Потихоньку перестал отекать и правый голеностопный сустав.
Днем же, днем тянувшимся и тянувшимся почти также долго, как и ночь в этом крае, ей нужно было кормить себя. Яйца и разные древесные плоды – вот и весь рацион.
Маша вспомнила все прочитанные книжки, про Гулливера и лилипутов, про Синдбада – Морехода и Робин Гуда, а также про индейцев и конечно приключения несчастного Робинзона Крузо.
Всем героям отчасти повезло: у кого были стрелы, у кого длинное ружье, у одного сразу были и ружья, и собаки и даже кошки, пока не сдохли от старости на острове, и всех в итоге находили рано или поздно люди. А ее и не искал никто, она уже точно знала, что этот мир – не Земля.
Как она здесь очутилась, она не понимала ни умом, ни сердцем. Помнила только лицо незнакомца, как будто все произошло вчера. На самом деле прошло уже больше месяца.
«Наверное, я умерла и это моя обратная сторона жизни в другой, мертвой реальности. Ну не может же мое сознание такое наяву рисовать?! И где же я теперь?!»
И героем, как в книгах, она себя не чувствовала ни капельки, было очень грустно, нужно было куда-то направить свои действия.
Хотелось плакать, но ни разу Маша не заревела, слез не было. Была тоска по дому и мечта, хоть во сне, хоть раз увидеть Москву, подруг, отца, маму, даже Вику хотелось увидеть. А снов не было.
Искать надо было жителей, но сил уходить с приютившей ее кроны дерева у нее не было. Она неожиданно для самой себя разболелась – заболело горло и мучил сухой кашель, при кашле болела грудь. Мокрота отходила плохо. Но температуры не было. Где она могла простудиться, не припоминалось. Все же она перестала заходить в воду ручья. Маша понимала,