кружкой наружу.
Коренга окончательно понял, что устроился не на месте, потому что галирадец, как и девчонка, тоже не смотрел ни под ноги, ни по сторонам, и, смачно дунув – а как же иначе! – сшиб толстый клок пены прямо на морду Торону.
Пёс мигом вскочил и, фыркнув, отпрыгнул, мужчина же от неожиданности шарахнулся так, что пиво из кружки выплеснулось ему на нарядную суконную свиту. Сольвенн принялся ругаться, вытирая и отряхивая одежду. Потом огляделся и сразу определил, кто был во всём виноват.
Коренга уже открывал рот, чтобы извиниться за неуклюжесть, за то, что попал доброму человеку под ноги… не успел.
– Ты!.. – взревел сольвенн. – Чтобы я сей же миг тебя тут не видал! И блохастого твоего! А ну, вон отсюда пошёл!
И вконец расплескал кружку, размашисто указав на распахнутые ворота. За воротами, привлечённые криком, начали останавливаться люди.
– Ох, прости, государь кнес, не признал я тебя. – Коренга как мог согнулся в поклоне, шаркнув рукой по опрятно выметенным горбылям. – В лесу живём, лица твоего светлого не видали…
– Чего? – изумился галирадец. – Какой-какой я тебе кнес?..
Во дворе и на улице начали понемногу смеяться.
– Ну не кнесинка же, – смиренно ответствовал Коренга. – А то кто, кроме кнеса да кнесинки, в этом городе решает, кому где ходить, не ходить?
– Да я… – Побагровевший от крика сольвенн сделался вовсе свекольным. Он даже сделал шаг, но Торон уже стоял между ним и хозяином. Стоял молча, не щерился и не рычал, лишь чуть подрагивали чёрные губы да в глазах тлел огонёк. Пришлось гневливому горожанину ограничиться тяжкими речами: – Понаехало вас тут… всяких! С ворами на торгу сговариваетесь! Один, значит, мошну с пояса режет, а другой собаку вслед пустить отказывается?
Коренга хотел было съязвить, поинтересовавшись, с каких это пор в торговом Галираде не рады приезжим, а стало быть, их товару и деньгам… не сказал и правильно сделал. Он выразился иначе:
– Прости, господин мой, но если бы у тебя птица шапку с головы унесла, я и с ней в сговоре был бы?
Любопытного народу в воротах собралось уже предостаточно, а из двери харчевни выглянул вышибала. И сразу стало понятно, что хлеб он свой не даром жевал. Он подошёл и взял обворованного за плечо.
– Кружечку ты, Шанява, гляжу, расплескал… Пошли, новую тебе нальём, да расскажешь мне, что там у тебя вышло.
Коренга про себя рассудил, что прозвище Шаняве досталось справедливое. Во всяком случае, по-веннски это слово означало раззяву. Племя Коренги чтило свой язык древней родственного сольвеннского; может, жители Галирада запамятовали иные значения? Или придали старым словам другой смысл?..
Так или иначе, Шанява зло махнул на венна рукой и ушёл следом за вышибалой, и Коренга вздохнул с облегчением.
Глава 7
«Атата!»
Смешливая девочка принесла ему не маленькую миску, как он просил, а изрядное деревянное блюдо. Коренга сперва пришёл в ужас, живо